Воевода

Мы с холопом по переходам прошли в комнату, где на вешалках висели кафтаны, рубахи, штаны и много чего еще. Перемерив несколько рубах, подобрали мне новую — лазоревую, штаны немецкого сукна — коричневые, ферязь легкую, летнюю — зеленую, с многочисленными пуговицами, а напоследок — новый кожаный ремень. Мой-то уж весь исцарапан был.

— Оружие с собой не бери, боярин, все равно отберут, — посоветовал холоп, знающий установленные правила.

Ехали на прием в повозке Федора. Тесновато и тряско, но — представительно. Я волновался, хотя и не подавал виду. Вроде и вины за мной иль оплошностей каких нет, к тому же Федор наверняка расписал мои заслуги — мнимые и действительные. Нет, меня заботило совсем другое. Несколько лет назад я уже представал перед очами государя… Но под другим именем, и звания у меня боярского не было — дружинник князя Овчины-Телепнева! Тогда мне государь по представлению князя за доблесть перстень подарил…

Прошли годы, я постарался изменить внешность, сумел убедить князя сохранить наше общее прошлое в тайне. И вот я снова еду в Кремль… Вспомнит меня государь в прежнем качестве — плахи не миновать, несмотря ни на какие заслуги! И Федор окажется бессилен.

Мы оставили повозку под присмотром слуги и вошли через ворота в Кремль. Дальше дорога шла на подъем, и вскоре мы подошли ко дворцу государя, соединенному с церковью Благовещенья.

В государевых палатах прошли мимо стрельцов, во внутренних покоях уже везде стояли рынды из государевой охраны — в белых кафтанах и штанах с маленькими, блестящими серебром топориками на плечах. Все как на подбор — молоды, стройны и прекрасны лицами. Федор шел уверенно, оно и понятно — дорогу знал.

Мы зашли в небольшую, вытянутую по длине приемную палату. Здесь стояла глубокая тишина. У второго ее выхода рынды преградили дорогу.

— Занят пока государь, ждать велел.

Федор уселся в кресло, я — рядом на лавке.

Через полчаса из двери вышел боярин с бумагами в руке и пригласил нас.

В тронной палате, обитой красным материалом — вроде бархата, в углу стоял монарший трон из искусно выделанного дерева, на котором восседал Василий — повелитель земель русских. На стене висел образ. Перед венценосцем с правой стороны лежал колпак, с левой — посох.

Мы отвесили глубокий поклон.

Федор двинулся к государю, а я остался стоять на месте. Кучецкой тихо переговорил с государем, и тот махнул мне рукой:

— Подойди поближе, боярин.

Я приблизился, бросил беглый взгляд на государя. Зрелых лет — Василию не было и сорока. А вот какого он роста, сказать было нельзя — он сидел. Телосложения среднего, наружность благородная, одутловатое лицо с редкой бородой, умный проницательный взор темных глаз. С тех пор, как я видел Василия, он заметно постарел.

Я замер от страха, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения. Одна мысль сверлила меня: «Признает ли государь во мне того удалого дружинника князя Овчины-Телепнева?»

Меж тем всевластный правитель Руси мягко и даже ласково спросил:

— Наслышан я уже о тебе, боярин. Это ты убийцу боярина Голутвина сыскал?

— Я, государь, — от сердца отлегло: не признал, кажется — пронесло!

— И сейчас стряпчий мой о тебе прямо небылицы рассказывает. Зело полезен ты государю деяниями своими. Служи и дале также добросовестно и рьяно. А государь тебя не забудет.

Я отвесил поклон.

Федор одобрительно улыбнулся.

Государь продолжил: я — Проси награду, заслужил.

Я растерялся. Обычно начальство само решает, какой награды достоин подчиненный. И что принято просить?

— Не награды пришел я просить, государь. Твоим указом землицей одарен, благодарю покорно. А остальное на меч возьму.

Федор засмеялся, а Василий хлопнул ладонями по подлокотникам трона.

— Ты гляди, какой скромный! Бояре московские без особых заслуг все время чего-нибудь выпрашивают, а он — просить не хочет.

— Батюшка-государь, а ты удиви боярина, чтобы награда редкая была, — предложил ненавязчиво Федор.

— Да? Ну хорошо, размыслю. Так, князя дать? Так удел на княжение нужен, а новых земель нет. Землицей одарить? Так дарил уже! — загибал пальцы государь. Похоже, эта игра ему и самому нравилась.

— Оружие какое саморедкое подарить? Невелик подарок. А и хитер ты, Федор! В тупик государя поставил. Ну, тогда сам чего-нибудь присоветуй.

Федор нагнулся к уху монарха, пошептал. Государь оживился.

— Выбирай. Дьяком в Приказ тайных дел или ^вВологде целовальником государевым.

— Прости, государь, то не по сердцу мне, — скромно ответил я, живо вспомнив Ржев — как тогда раскрыл измену государственного целовальника

Ивана Сироты, а также недавние встречи с сыскным дьяком Выродовым.

— Экий ты привередливый да несговорчивый. Должность целовальника на кормление даю, а он нос воротит! Кабы не верное служение твое, ей-богу — осерчал бы.

Федор сбоку от государя делал мне какие-то знаки, но я не понял, что он от меня хотел.

Государь разглядывал меня с интересом, как диковину заморскую. Похоже — прежде он не встречал среди бояр таких чудиков.

— Ладно, — изрек Василий. — Инда последнее мое слово. На время военных действий назначаю тебя воеводой сводного полка из ополчений малых.