Военные рассказы

Ханнес почувствовал, что ему протянули руку, которую он тут же пожал.

Когда он подошел к бронетранспортеру, ему помогли залезть в него.

Постепенно глаза Ханнеса привыкли к темноте, и он различил, что в машине кроме него сидит четверо солдат.

— Меня зовут Герд Вагнер, — проговорил тот, что был с фонариком. — Фельдфебель Вагнер, в данный момент я заместитель капитана Руберга. Вон там в углу сидят ефрейторы Зингер и Вуншлос — оба пулеметчики, а вот тут — рядовой Митенцвай. В кабине сидят водитель и радист, оба из моего отделения.

Ханнес назвал себя, продолжая стоять.

— Иди сюда, садись! — предложил ему один из солдат. — Не бойся темноты.

— А больше ты ничего не можешь сказать? — съязвил Ханнес.

— Иди садись, — по–дружески продолжал солдат.

Ханнес пожал протянутую ему руку и, перешагнув через что–то лежавшее на полу, сел на ящик, потеснив тех, кто уже сидел на нем.

— Меня зовут Вуншлос, — сказал звучным голосом солдат, который оказался справа от Ханнеса, — а слева от тебя — Зингер.

Ефрейтор повернулся налево, но увидел лишь светлое пятно лица, так как солдат завернулся в дождевую плащ–палатку.

— Уже утро, что ли? — пробормотал Зингер, просунув руку в отверстие плащ–палатки. — Может, хоть ты знаешь, что случилось? Мы не имеем ни малейшего представления. Фельдфебель наш и тот ничего не знает. — И, не дожидаясь ответа, он продолжал: — Ты, конечно, тоже ничего не знаешь. Кто тебе что скажет? Но раз ты будешь выполнять обязанности связного с заставы, то можно предположить, что наша экскурсия будет недальняя. Я так понимаю. — При этих словах Зингер повернулся к сидящим, словно ища у них поддержки. Когда же никто не проронил ни слова, он поднес к самым глазам часы, которые у него были на руке, и, лениво позевывая, сказал:

— Еще минут двадцать можно подремать, а потом, кто знает, когда еще посчастливится поспать.

Все молчали. Однако и сам Зингер спать не стал, а просто затих, как затихает человек перед выполнением ответственного задания.

«Видимо, парень прав, что далеко мы не поедем, — подумал Ханнес. — Иначе меня не взяли бы связным».

— Закуривай, — сказал Вуншлос, протягивая ему пачку сигарет.

Прикуривая от спички, Ханнес успел разглядеть загорелое лицо солдата и темно–каштановые волосы. И только, так как спичка мигом погасла.

Ханнес затянулся и посмотрел на темные казарменные здания, где спокойно спали его товарищи.

«А что буду делать я вместе с этими солдатами, которых я совсем не знаю?» Ханнес посмотрел на солдат, лица которых он пока даже не мог рассмотреть.

В памяти всплыли события последних дней. Суровые, полные ненависти взгляды западногерманских пограничников, поджигательные речи провокаторов и растерянные лица жителей Западного Берлина.

Затем перед мысленным взором Ханнеса появилось лицо старой женщины, живущей на той стороне в маленьком домике у самой границы. Она подошла к нашим пограничникам, неся в руках кофейник с кофе и вазу с фруктами. «Возьмите, ешьте!» — сказала она.

Взгляды западногерманцев, которые зарабатывали себе на хлеб честным трудом, а не спекуляциями на черном рынке, стали более спокойными, а один из них даже сказал тогда: «До сих пор на нас смотрели как на приготовишек…»

— Вы уже давно служите? — неожиданно спросил Ханнеса фельдфебель, оторвав его от воспоминаний.

— Здесь я всего несколько месяцев, — ответил ефрейтор.

— Женаты?

— Нет.

— Еще успеет, — пробормотал Вагнер и хихикнул.

«Конечно успею, — мелькнула у Ханнеса мысль. — На следующий год женюсь. Возьму Анку, лишь бы родители не противились».

* * *

За несколько минут до трех появился капитан. Он приказал всем, кроме радиста, подойти к нему.

Вагнер включил фонарик и подошел к офицеру. Вместе со всеми подошел и Ханнес. На своем месте в кабине остался один лишь радист, который колдовал над рацией.

«Сейчас тайное станет явным, — решил Ханнес. — Сейчас станет ясно, что нам предстоит сделать».

В руках у капитана была карта, которую фельдфебель освещал фонариком. Ханнес стоял позади офицера и, заглянув ему через плечо, увидел, что это была карта района, границу которого охраняла их погранзастава: справа вокзал пограничной станции, затем фруктовые сады, дальше разрушенный бункер, отдельные домики и линия железнодорожного полотна, а еще дальше шоссе, которое, собственно говоря, и является государственной границей с британской зоной оккупации.

«Выходит, и правда, что далеко ехать не придется», — подумал Ханнес. Капитан попросил солдат внимательно слушать то, что он скажет.

— Чтобы обезопасить этот участок государственной границы, инженерное подразделение Национальной народной армии соорудит здесь проволочное заграждение, — объяснил капитан. — Работы начнутся в четыре часа тридцать минут. Бронетранспортер с солдатами будет находиться в непосредственной близости от солдат инженерных войск, чтобы в случае необходимости поддержать их…