Вода из колодца

— Сейчас. Дело давнее. Но никакого преступного умысла у меня не было. Просто меня обманул муж, вернее, не муж, я просто его таковым считала. Он — отец Паши. Я родом из Свердловской области, работала там в больнице. Тогда в больницу к нам прислали молодого хирурга. Такой образованный, обходительный. И я, дурочка, влюбилась в него по уши. Радовалась, когда меня посылали ему ассистировать при операциях. Только на него и смотрела. А он москвич, и в нашем захолустье откровенно скучал. Сошлись мы с ним. Я такая была счастливая. Другого счастья в жизни и не помню. Жить стали в моей квартире. Мне как сироте квартиру дали однокомнатную. Потом я забеременела, он вообще-то ребенка не хотел и жениться не стал. Говорит, распишемся, после того, как родишь, что с животом замуж выходить, стыдно как-то. Я родила сына. И назвала его Марком. Имя-то не наше. Но я ему хотела польстить, мол, так тебя люблю, что именем твоего отца сына называю. А он как-то равнодушно принял сына. Но помогал, у меня же жил, вот и помогал. И так и не знал никто, что мы не женаты, сын его отцом стал звать. А потом уехал он домой к родителям в отпуск погостить, а меня не взял, мол, дорого это с ребенком в столицу ездить. И не вернулся. Просто не вернулся вообще. Я его ждала, искать пыталась. А потом узнала, что он уволился от нас. Документы почтой переслали. Адреса я его не знала, хотела пожаловаться в органы какие-то, кто за это отвечает, хоть на алименты подать, но мне в суде сказали, что отцовство не подтверждено было, поэтому официально я просто мать-одиночка. Тогда я решила свидетельство о рождении поменять, чтобы имя сыну изменить и отца этого вычеркнуть, а мне сказали, что так уже нельзя, что только теперь сам сын может в четернадцать лет свидетельство изменить и имя себе другое выбрать. Я рассвирепела. А у меня подруга в ЗАГСе работала, вот я ее и попросила дать мне свидетельство новое, ведь ничего страшного в этом нет. Она даже деньги за это потребовала. Не помню уж столько, но две моих зарплаты. Так я зла была, что согласилась, а написать его попросила Павлом. Вот так он у меня Павликом и стал. А отчество ему написала как у меня Васильевич.

Петрова замолчала.

— А дальше? — спросил Владимиров, понимая, что на этом история не завершилась.

— А дальше я вышла замуж. Алексей мой слесарем работал на заводе, а родом был из Солнечногорска. Мы сначала у меня год прожили, а потом поменяли квартиру мою на Солнечногорск. Здесь я и дочь родила. А потом Алексей усыновил Павла. Он особо не хотел этого, но я настояла. Не хотела, чтобы в семье были разные фамилии. Так появился у меня Павел Алексеевич Петров. А свидетельство мы то, которое я купила, просто сдали в ЗАГС. И все.

— Как просто, — заметил Владимиров. — А я ведь не знаю, как Павел ваш в первый раз в тюрьму попал.

— Да по глупости. Он ершистый был. А вымахал-то как коломенская верста. Большой, плечистый, высокий. С мужем моим не ладил, а тот сердился, все мне говорил, где такого нагуляла. А Паша подрался с мальчишками во дворе, да так крепко, что одного из парней этих инвалидом сделал, позвоночник ему сломал. Вот и угодил на зону. А оттуда уже нормальным не вышел. Домой заглянул на денек, и пошел гулять себе.

— А своего настоящего отца он помнил? Интересовался его судьбой? Может, координаты его спрашивал? — задал Владимиров как бы невпопад ключевой вопрос.

— Он после первой отсидки, когда вернулся, потребовал, чтобы я имя, фамилию его настоящего отца ему сказала. И все-все, что я знаю о нем, откуда он, какого года рождения и прочее. Я рассказала все. И больше он об отце ничего не спрашивал, только обмолвился однажды, что на отца похож. Оно ведь и, правда, похож очень. Только Паша еще покрепче своего отца будет, в плечах пошире, а лицом прямо вылитый он. Бывает же так.

И женщина замолчала. Владимиров понял, что она рассказала ему все, что могла.

— Мария Васильевна, напишите тогда заявление о документе, о котором мы с вами говорили. Чистосердечное признание. Я подскажу как. И будем прощаться.

Петрова сделала все, что от нее просил Владимиров, так и не поняв до конца главной цели визита молодого капитана.

А Владимиров, убрав полученное им заявление, решил вернуться на автостанцию пешком. Теперь он не сомневался в том, что именно с Павлом Петровым встретился той ночью Михаил Солоневич. Какой страшной была эта встреча! И именно у этого сына просил прощения его непутевый отец.

«Чудны дела твои, Господи, — думал он по дороге. — Было у отца два сына. Младшему досталась и любовь, и забота, и деньги, а старшему — ничего. И вот страший-то затаил обиду. Как же это страшно вот так вот увидеть родного сына с обрезом в руках, готового тебя убить? Но разве только случай привел уголовника Павла в дом своего настоящего отца? Или он специально искал его, выжидал, желая отомстить?»

Ответ на это вопрос еще предстояло найти.

Глава 9. Паша Чума

Владимиров вернулся в отделение милиции к концу рабочего дня, но успел зайти к Самарину и доложил ему о результатах своей поездки. Тот выслушал его с нескрываемым интересом.