Во временное пользование

Дом, бизнес, земли, что сдавались в аренду - все было продано. Кирилл появился один раз. Выглядел спокойным и каким-то… Просветленным, что ли. На все вопросы нес какой-то непонятный бред о несущественности материального и постижении гармонии.

А потом и вовсе пропал.

Заявления в полицию ничего не дали. Там просто не увидели состава преступления.

Я осталась ни с чем. В родном когда-то, но теперь таком враждебном городе, где меня знали, помнили…

И не любили. Потому что всегда была не от мира сего, всегда на всех смотрела свысока, как казалось моему окружению. А потом и вовсе уехала за границу, строя из себя стрекозу – свободную художницу.

По крайней мере, так мне дали понять на одном из благотворительных приемов, куда пригласили, памятуя о моей профессии и бывшем положении в обществе.

Я помнила свою растерянность, свой страх. И презрительные взгляды окружающих. Бывших одноклассников, богатых детей богатых родителей. Деятелей культуры, которые раньше так хвалили мое творчество, звонили, писали, приглашая на какие-то выставки, какие-то промо-акции, считая знаменитостью, добившуюся успеха за рубежом.

Я шла на тот прием с намерением попросить помощи, инициировать пересмотр договора о купле-продаже. Ну очевидно же, что брат подвергся влиянию! Неужели, никто этого не видит? Неужели, никому нет дела, что вот так, в двадцать первом веке, прямо в крупном областном центре, в городе, входящем в десятку первых по численности городов в России, расположилась секта, заманивающая в свои сети людей? Обирающая их? Как такое может быть?

Происходящее казалось дикостью. И особенно диким было то, что все, кажется, знали про ситуацию с Кириллом, но никто не собирался ничего делать!

Я, поговорив с несколькими, вполне серьезными людьми, занимающими хорошие должности в городе, поняла, что все впустую. Конечно, мне улыбались. Конечно, мне обещали посмотреть и даже подумать, что можно сделать. Но реальность была ужасна.

А еще ужасней все стало, когда я услышала разговор двух мужчин, с которыми совсем недавно общалась, просила помощи.

Я как раз вышла на балкон, спрятавшись за балюстраду, закурила.

Услышала мужские голоса, шагнула в тень, потушила сигарету.

- Ты видел Корееву?

- Да. Выросла девочка.

- Что думаешь?

- Пусть побегает. Потом пригрею.

- Эй, я первый!

- Посмотрим…

Они уже давно ушли.

А я так и осталась стоять, привалившись к холодной стене и сжимая в кулаке потухшую сигарету.

Эти двое мужчин, приятели моего отца, совсем недавно по-отечески утешали меня, клали ладони на плечи. Говорили о том, что сделают все возможное. Смотрели в глаза.

Я почувствовала внезапную резь в животе, еле успела согнуться, и меня вытошнило выпитым шампанским в куст сирени.

Потом вытерла губы, постояла, подышала. И пошла прочь.

Гордо выпрямив спину.

И твердо решив добиться своего.

Вернулась в гостиницу. Выкурила полпачки сигарет. И нашла самый легкий и реальный способ достать.

Сейчас эра интернета! Если поднять крик на весь мир, то неминуемо обратят внимание на происходящее компетентные органы, которых еще не прикормили «Дети Неба»! Это здесь, в родном городе, все куплено. Но есть же Москва! И есть международные организации!

Надо написать!

Надо найти способ!

И я нашла. Именно с помощью своих иностранных друзей подняла крик, начала собирать подписи на повторное рассмотрение дела, в нескольких уважаемых интернет-издательствах появились статьи по моей теме.

Потом позвонили из прокуратуры родного города, пригласили на беседу.

Я пришла с включенной камерой смартфона.

Толку от встречи не было, но все опять попало в интернет.

Короче говоря, я начала полномасштабную акцию по возврату своего брата и своего имущества. И делала это с воодушевлением.

А потом…

Потом мне позвонили.

Когда рушится мир.

- Ульяна? – голос говорившего был тихим и каким-то… Безжизненным, что ли… - Вы развили серьезную активность.

- Кто вы? Представьтесь! – я тут же нажала на значок специальной программы, позволяющей записывать разговор.

- Это неважно. И можете отключить программу записывания. Ничего особенного я вам не скажу. Это просто беседа. Дружеская.

- Слушаю.

- Пока вы развлекаетесь, борясь с ветряными мельницами, ваш брат расстраивается. Это был его осознанный выбор, и ему становится очень не по себе, когда он видит, что вы хотите разрушить его жизнь…

- Дайте мне поговорить с Кириллом, - потребовала я, уже понимая, что имеет в виду собеседник.

- Он не хочет с вами разговаривать. Он расстроен. Так сильно, что ему стало плохо с сердцем. Мы вызвали врача, лечим его. Наш брат нам дорог! А вам , похоже, нет…

- Прекратите! Дайте мне с ним поговорить! – я вышла из себя и закричала.

Но голос был издевательски спокоен:

- Не надо кричать. И , если хотите , чтоб вашему брату стало лучше, стоит прекратить делать те глупости, что вы делаете. Это последнее предупреждение.

Собеседник отключился, а я еще долго сидела в ступоре.

Ситуация повернулась так, как я и не рассчитывала.