Во мраке бытия

Этот же таинственный эксперт, который упорно отказывается назвать себя, сообщил, что колония была основана пришельцами из далеких космических просторов под командой прославленного революционера и аристократа, наделенного железной волей и целеустремленностью и отличающегося широтой взглядов, который оказался не кем иным, как принцем Каукалси из области Аталанта на планете Манко. Горстке уцелевших, в катастрофе удалось эмигрировать на Кавказ, который, увы, скрыт от нас за «железным занавесом», в силу

чего обычно люди не способны проникнуть туда. Там пришельцы оказались подвергнуты режиму строгой изоляции органами КГБ. Однако вскоре последовала принудительная депортация, в результате которой многие из них, возможно, оказались в Нью-Йорке. Мы будем держать наших читателей в курсе событий по мере их

дальнейшего развития.

Хеллер растолкал спящего Римбомбо.

— Прочтите-ка это.

— А с чего я должен что-то читать? — сердито возразил разомлевший под теплым утренним солнцем Бац-Бац.

— Да, видите ли, тут сказано, что кто-то обязательно должен прочесть это и одобрить. Это моя курсовая работа по журналистике.

Если никто не прочтет это и не одобрит, я не получу зачета. Бац-Бац недовольно уселся. Шевеля губами, он прочитал написанное.

— Режим строгой изоляции — что это значит?

— Это значит, что их всех посадили, — пояснил Хеллер.

— Да, здорово! Как красиво сказано! «Строгая изоляция».

— Ну так как, одобряете?

— Еще бы, черт побери. Да человека, который знает столько таких красивых слов, можно хоть гением назначить. Но послушай, мне пора. Сейчас самое время закладывать новые заряды.

И Бац-Бац побежал в направлении университетских зданий, ветер играл у него за спиной кисточкой новой шапочки. Хеллер записал в своем блокноте: «Курс журналистики для колледжей завершен, работа одобрена прямо на поле боя».

Подошли две девушки. Им явно хотелось поболтать.

— А что за тема у твоей дипломной работы? — спросила одна из них.

— Журналистика, но я уже закончил ее и получил одобрение прямо на поле боя. А что у вас?

— Расширенная критика, — ответила одна из них.

— О, в таком случае мы обязательно встретимся, — сказал Хеллер.

Через несколько минут вернулся Римбомбо и доложил:

— Первые мины сняты. Заложена вторая серия зарядов.

И тут же улегся и заснул. Теперь Хеллер занялся университетским курсом химии. На этот раз он, судя по всему, и в самом деле запутался. Я сразу же подметил это. Он все зевал и зевал, а это верный признак нервного перенапряжения. И действительно, книжка явно оказалась ему не по зубам, потому что он отложил ее в сторону и взялся за учебник физики, рассчитанный на программу колледжей. Он немного почитал его, попрежнему непрестанно зевая. Потом снова взял учебник химии и начал читать его, то и дело заглядывая в учебник физики.

— Послушайте же, ребята, — сказал он, обращаясь к книжному тексту. — Да согласитесь вы, ради всего святого, хотя бы по одному из вопросов — неужто вы не в состоянии этого сделать?

То был явный симптом глубоко укоренившегося в его сознании болезненного стремления разговаривать с неодушевленными предметами, иначе говоря, явное проявление анимализма. Ничего удивительного, что при этом он не способен воспринимать текст обычного учебного пособия. Наконец он покончил с учебником химии, включая и специальные задачи для колледжей, а потом снова занялся физикой. Он читал, возвращался к прочитанному, опять забегал вперед и снова возвращался. А потом — я просто не поверил собственным ушам! — он вдруг принялся хохотать. Я уже давно подметил у него склонность к святотатству. Однако что его могло насмешить, было совершенно неясно. Он никак не мог удержаться от смеха. Прочтет какой-нибудь кусок и тут же расхохочется, только отхохочется и принимается читать, как немедленно им овладевает новый приступ смеха. В конце концов приступы беспричинного смеха все учащались, и скоро Хеллер уже валялся по матрасу и колотил по траве руками.

— Да что там, черт побери, такого смешного? — не выдержал Бац-Бац, который, естественно, проснулся. — Что там у тебя, комикс какой-нибудь попался?

Хеллер тут же взял себя в руки. Честно говоря, ему уже давно пора было это сделать.