Во имя Разума. Уникум

Внезапно наступила темнота. Сквозь прикрытые веки Вадим почувствовал свет. Сознание прояснилось. Но в чем дело? Почему прервалась запись? Сбросив остатки дурмана, Вадим с трудом открыл глаза. Увидел перед собой потухший экран. Может, Георагзис выключил? Что–то произошло? Вадим развернулся от пульта вместе с креслом. Перед ним стояло странное существо неопределенного пола, хрупкое, бледное, с цыплячьим пухом на голове, с огромными оранжевыми глазами, без ресниц и бровей. Длинными тонкими пальцами без ногтей это существо вертело шлем, снятый с головы Вадима. На шлеме все еще мигали огоньки – запись памяти Матвея наверняка продолжает прокручиваться даль–ше. Черт возьми, ну вот на самом важном месте! Скоро, наверное, закончится.

– Кто вы такой? – вопросило это существо без интонации, не разжимая губ – видимо, телепатически. – И что вы здесь делаете?

– А ты кто такой? – рявкнул Вадим. – Сюда посторонним вход воспрещен без Георагзиса.

Незнакомец даже опешил от такой наглости чужака.

– Я не посторонний, я Жессиви, главный помощник Правителя. Я прибыл сюда по тревожному вызову Главного Информатора–Координатора о вторжении.

– Где Георагзис?

– Это вы должны отвечать на мои вопросы. И мы примем меры, что с вами делать.

– Перебьешься! – оскалился Вадим. – Хватит из себя тут корчить!

– Я последний раз предупреждаю, – монотонно бубнил Жессиви, как робот. – Отвечайте на мои вопросы.

– Ах, так! – лопнуло у Вадима терпение. – Твое время на исходе, мозгляк! Ну–ка давай сюда мой шлем, ты, бледное подобие человека!

Вадим рванулся с кресла, но Жессиви молниеносно выбросил вперед руку, и неведомая сила придавила Вадима обратно в кресло. Вот так мозгляк! Наверняка генерирует через это свой ГИК.

– Советую вам не делать резких движений, иначе мне придется применить электрошок, – предупредил Жессиви. – Так кто вы такой? И какое имеете отношение к Правителю?

Что же делать? Взгляд Вадима вернулся к пульту. Цифры на табло продолжали отсчитывать промежуток времени записи памяти Матвея и дистанционно выдавали результат на браслет. В любой момент они могут остановиться. Делать нечего, придется рискнуть, пока не поздно.

И в следующую секунду Вадим нажал на браслете кнопку.

Глава 4

Пульт еще цел. Почти такой же, как у Жессиви. Только нет боковых экранов. Зато есть двери в стене. Перемещения в пространстве–то здесь пока не придумали. Главный Центр управления пока пуст. Успел! Ничего, сейчас заявятся, голубчики.

Вадим плюхнулся в кресло, и оно мягко приняло его в свое лоно. Что–то уж слишком мягко. Этакая нежная манящая ловушка. Ах, да, здесь пониженная гравитация. Правда, не настолько, чтобы не владеть своим телом. А Матвей этот, как слон в посудной лавке, на все натыкался! Интересно, какой он со стороны?

Но вот наконец послышался мягкий шелест дверей. Они, долгожданные! Вадим крутанул кресло и с постной миной развернулся к дверям. То–то сейчас будет всплеск эмоций!

– Привет, революционеры! – он небрежно чуть приподнял руку с подлокотника кресла и закинул ногу на ногу. – Бомбу прихватили?

Но ожидаемого эффекта не получилось. Сияна взглянула на него с удивлением, но никак не испуганно, Матвей же вообще признал в нем своего:

– Ты не из Питера случаем? Мы раньше там жили, пока отца не сослали. Он против царя пошел. Был в бегах. Теперь вот мы в тайге живем, с другими ссыльными на поселении. С тунгусами зверя промышляем, рыбу ловим. А я вот здесь теперь, и тоже против царя, здешнего. Чудно!

Вадим его не слушал. Он смотрел на Сияну. Теперь он видел ее собственными глазами и подмечал в ней новые детали, на которые этот толстокожий Матвей не обратил внимания. И понял, что она намного совершеннее, чем в глазах Матвея. Конечно, красота девушки какая–то немного болезненная, тепличная. Грудь и бедра не развиты – как подросток. Совсем не во вкусе Вадима. Но и не такая уж она хилая, как в представлении Матвея. Ее ладная фигурка словно облита серебром комбинезона в тон удивительным воздушным волосам. А эти глаза! Сколько в них силы, ума, сколько магнетизма. От нее прямо–таки сияние исходит, аура энергии. Она удивительно гармонична. Но в ней нет кокетства, призыва, ожидания, желания нравиться и преподносить себя как произведение искусства, что так присуще женской природе. Нет и застенчивости, стеснительности, скромности как таковой в ее пристальном, пронзительном взгляде. Она не чувствовала в себе женщины, соблазнительницы и укротительницы мужчины, своего предназначения по природе. Она и не была надменной, гордой и наигранной. Она была просто другая. Необыкновенна, неподражаема, как инопланетянка.

Несколько долгих секунд Сияна пронизывала Вадима своим проницательным взглядом, и он не смел даже шелохнуться. У него возникло ощущение, что она просвечивает его рентгеном. Но вот уголки ее губ дрогнули в улыбке, и она сказала:

– Я знаю, Вадим, вам нужны информационные кассеты из архива науки. Хорошо, что вы успели. И как я поняла, со взрывом Главного пульта ничего толком не выйдет, лишь незначительные повреждения.