Во имя прогресса

Через три с половиной месяца Иль решил, что они могут смело покинуть Тевран и двинуться дальше, в Авсарию. За это время он сделал то, о чём пообещал своему тевранскому другу Гаю Флагору, — научил горожан ещё добрым полутора десяткам ремёсел, но самое главное, в новой механической мастерской Гастера Колкса была построена самая настоящая паровая машина, которая приводила в действие полдюжины токарных станков, причём, не смотря на свои не такие уж и устрашающие размеры, очень надёжная и мощная. Ну, на это обратили внимание далеко не все ремесленники, а вот Школу верховой езды посетил не кто-либо, а местный царёк собственной персоной, князь Вингебор Рабарнский, — среднего роста мужичок с лисьей физиономией, который старался выглядеть немногословным и мудрым.

Хотя природа не наделила его ни высоким ростом, ни большой физической силой, да, и физиономия у князя была самая, что ни на есть плутовская, он был на самом деле мужчиной острого ума и опытным политиком. До него уже дошли сведения о том, что где-то далеко на юге в океане находится остров Наурия, на котором живут Всадники и что один из них приплыл на Ромварен, обосновался в вольном купеческом городе Тевране и так облагодетельствовал в нём ремесленников и молламоводов, что те ходили теперь высоко задрав нос. Хотя князю и претило это, он собрался в путь, прибыл в город и вместе со своей свитой остановился в новой гостинице, построенной на пустыре рядом с магистратурой. Там он был приятно удивлён тем, что обнаружил в своём номере ванну, искусно выкованную из меди и ватерклозет, но его изрядно смутило то, что чуть ли не весь город был изрыт глубокими канавами, в которых работало множество каменщиков, застилая их дно и облицовывая стены аккуратно обтёсанными каменными блоками одинакового размера, — бургомистр заставил всех жителей города скинуться и строил по чертежам графа Ильхема де-Шорна канализацию. Удовольствие было дорогим, но очень нужным и полезным для всех жителей.

Князь внимательно изучил чертёж, понял всё практически с полуслова и попросил бургомистра сделать для него копию, а как только каменщики закончат работу, направить их в столицу княжества, город Барнет. За ценой он обещал не постоять, тем более, что князя уже известили о том, как в Тевране научились бороться с теми господами, кто не спешит расплачиваться вовремя и пытается нажиться таким образом. После этого его сиятельство направилось в Школу верховой езды и дружина города Теврана продемонстрировала ему свою выучку. Закованные в сверкающую на солнце полированную сталь-серебрянку с фасада и боков, молоры и кавалеристы с длинными шашками в руках, ноги которых были также закованы в эту удивительную сталь, с кирасами на груди и барбютами на головах, произвели на князя куда большее впечатление, чем купание в ванне с горячей водой. Всего две дюжины этих верховых воинов, построившись в шахматном порядке, пронеслись по полю и превратили в щепу сотни три деревянных конструкций, изображавших собой отряд в пятьсот пехотинцев, ощетинившихся копьями. Ещё большее впечатление на него произвело то, что стальная стрела, выпущенная из арбалета, не пробивала ни кирасу, ни нагрудный панцирь молора. Окончательно же князя убила цена полного доспеха тяжелого кавалериста. Канализация стоила гораздо дешевле.

После этого князь имел довольно долгий приватный разговор с графом де-Шорном, который должен был вскоре покинуть Тевран, но при этом оставил в Школе верховой езды девять своих самых лучших учеников. Князь Вингебор попытался расспросить графа об острове Наурия, но тот решительным тоном сказал:

— Ваше сиятельство, я прибыл на Ромварен в частном порядке и с вполне добрыми намерениями. Как вы видите, моё пребывание в Тевране дало прекрасные плоды. Я научил людей ездить верхом на молламах, а ремесленников таким ремёслам, о которых они прежде и не подозревали. Поэтому позвольте мне не отвечать на ваши вопросы о Наурии. Туда не сможет проникнуть ни один человек и даже я вернусь на этот остров только тогда, когда умру на Ромварене. Так что давайте поговорим о чём-либо другом.

Хотя князь и остался недоволен этим ответом, спорить с Илем он не стал, а лишь улыбнулся и спросил:

— Но что же всё-таки произойдёт, граф, если вы лишите кого-нибудь жизни на Ромварене?

Иль улыбнулся в ответ и сказал: