Во имя любви

Плелся он очень неохотно, нарочито медленно. Но в итоге все равно оказался за дверью. Осмотревшись по сторонам в больничном коридоре и не обнаружив ничего интересного, Кирсанов подошел к окну. Подперев щеки кулачками, уставился на улицу, разглядывая снующую там взад-вперед многоликую толпу. У каждого прохожего, вышагивающего по тротуару, была какая-то своя личная цель. Свои мысли, свои интересы. Жизнь по-прежнему текла вокруг в привычном для нее русле. И никому не было дела до тех проблем, с которыми пришлось столкнуться какому-то там Ване Кирсанову. Впрочем, здесь мальчик лукавил. Нашлись ведь люди, протянувшие ему руку помощи, не оставшиеся безучастными к постигшему его несчастью. И один из них сидел сейчас как раз в кабинете заведующего отделением и решал вопросы, напрямую связанные с судьбой Ивана.

Федор Павлович действительно изложил уже доктору тот вопрос, ради которого он, собственно говоря, и пожаловал сегодня в клинику. Но и на это Игорь Карпович отреагировал более чем скептически.

— Поймите. — Эскулап закурил сигарету. Он внимательно выслушал, как ему показалось, экстранеординарное предложение депутата Государственной думы, а теперь счел целесообразным высказать собственную оценку. — Мы работаем по договору с частной компанией. Случись что с пациенткой по моей вине — я персонально, своей репутацией, своими деньгами отвечаю перед страховщиками.

Лавр помотал головой. Ему были вполне понятны опасения Игоря Карповича, но и сам визитер был подкован. Федор Павлович предвидел подобную постановку вопроса и в связи с этим провел половину бессонной ночи в рассмотрении всевозможных вариантов.

— Именно страховая компания в случае необходимости и даст санкцию на перевод, — успокоил он заведующего отделением.

Лавриков последовал дурному примеру собеседника, и теперь они уже курили вдвоем, попеременно пользуясь стоящей на краешке стола пепельницей.

— Перевод при такой тяжелой картине? — изумился Игорь Карпович.

— Будут предприняты все надлежащие меры.

— Но куда?

Лавр обнажил зубы в чарующей улыбке. В такой ситуации он не собирался доверять никому. Даже незаинтересованному на первый взгляд человеку. Но Федор Павлович отдавал себе отчет в том, что на любого доктора, и даже на этого, сидящего перед ним за рабочим столом, можно отыскать разные способы воздействия. Подкупить, запугать. Да мало ли что еще. Так к чему же неоправданный риск? Чем меньше народу будет знать о местонахождении Ольги Кирсановой, тем лучше.

— Это пока не обсуждается, — лаконично ответил он на прямо поставленный вопрос.

— Нет, это необходимо обсуждать! — не согласился с ним собеседник. — Ольга Сергеевна — не кукла, которую можно перебрасывать с места на место, из рук в руки. Я веду ее с самого начала, и никто другой…

Федор Павлович прервал эту тираду, выставив вперед растопыренную ладонь.

— Погодите, доктор, — мягко произнес он без малейшего давления на оппонента. — С руками — это тоже вопрос для обсуждения. А пока вы можете просто поверить мне, отбросив всякие телефонные указания? Просто поверьте. — Голос недавнего криминального авторитета звучал очень убедительно. — Это будет исключительно во благо этой несчастной женщине.

— Неспециалист не всегда в состоянии отличить благо от вреда, — парировал заведующий после непродолжительной паузы, но на этот раз его тон был более миролюбивым. Он уже не высказывался так категорично, как несколько минут назад.

— Рассчитываю на ваши подсказки, — решил дожать его Лавриков. — И еще. Простите, Семирядин платит вам напрямую?

Ответа на вопрос не последовало. Игорь Карпович счел за благо промолчать. С какой стати он должен обсуждать подобные нюансы с малознакомым ему человеком? К тому же облеченным государственной властью. Но его скрытность не смутила Лавра. Федор Павлович был и к этому готов заранее. Душа человека — не такие уж потемки, как он сам об этом думает.

— Здесь нет ничего зазорного. — Лавр пожал плечами и загасил в пепельнице лишь наполовину искуренную сигарету. — При таком жалованье… Прошу вас, Игорь Карпович, не будьте излишне щепетильным. Я заплачу гораздо больше. — Слова подтвердились незамедлительным действием. Лавриков выудил из внутреннего кармана пиджака пухлый конверт и осторожно опустил его рядом с пепельницей, на все тот же краешек стола. — Пока всего лишь — гонорар за молчание. Этого разговора не было. Разговор умер между нами. Уверен, на вас можно положиться. А появление охраны у палаты я предварю звонком и заручусь вашим согласием.

— Какая еще охрана? — опешил Игорь Карпович.

К предложенному конверту он все еще не прикоснулся, но Федор Павлович заметил, как блеснули глаза эскулапа.

— Вооруженная, — невозмутимо пояснил Лавриков как о чем-то само собой разумеющемся. — Всего доброго. Приятно было пообщаться. — Он поднялся на ноги с извиняющейся улыбкой на устах. — Катастрофически опаздываю туда, куда опаздывать ну никак нельзя…

Игорь Карпович не стал его задерживать. Пухлые конверты с недвусмысленным содержимым на дороге не валялись.