Внутри убийцы

Грей отложил папку и посмотрел на бумаги, разбросанные по столику. Все они были с какими-то записями; одни выглядели старыми, другие — свежими. Он протянул руку к одной из них. Зои практически выхватила у Тейтума лист и шлепнула его по руке.

— Это личное, — сказала она.

— Правда? — спокойно спросил агент; он подозревал, что это за бумаги. — Я видел, как ты делала заметки, когда работала над профилем чикагского убийцы. Эти листы подозрительно похожи на те заметки.

— Я включила профиль в отчет, — резко отозвалась она.

— Да. — Он кивнул. — Но эти — сырой материал.

— И?..

— Я хочу их просмотреть.

— Нет.

Тейтум вздохнул.

— Зои, мы вместе выслеживали этого парня. Дело пошло к чертям лишь потому, что ты мне не все рассказала.

Ее губы сжались в такую тонкую линию, что стали практически невидимы.

— Послушай, — намного мягче сказал он. — Я признаю, что не верил всерьез в твою… профессию. Но я неделю смотрел, как ты работаешь, и это открыло мне глаза. Ты — классный специалист. Ты способна читать место преступления так, как я никогда не смогу.

Выражение лица Зои смягчилось, глаза расширились.

— Но даже ты можешь допускать ошибки, — продолжил Тейтум. — Может быть, ты все-таки поделишься со мной этими записями? Пожалуйста! Мы сможем их обсудить. Я обещаю, что никому о них не расскажу, о’кей?

С секунду она колебалась, потом убрала руку с бумаг.

— Это по чикагскому серийному убийце. — Указала на три листка. — А это, — обвела рукой остальные бумаги, в основном пожелтевшие и мятые, — заметки к профилю, который я делала на Рода Гловера. За много лет.

Грей порылся в старых бумагах, пока не нашел одну, на вид самую древнюю. Заметки были написаны на листке, вырванном из блокнота на пружинке. Почерк Зои был более округлым, а внизу она нарисовала несколько котов.

Тейтум просмотрел записи. Некоторые фразы были по нескольку раз подчеркнуты, вроде «Соврал о пожаре и о встрече с Сарой Мишель Джеллар». Зои несколько раз обвела слова «пруд Дюрана». А в самом низу — «Серые галстуки!!!!».

— Я написала это, когда мне было четырнадцать, — сказала Зои.

Ей было неловко, как человеку, который втайне сочинил поэму и сейчас наблюдает за первым читателем.

— Я хранила это в основном… как память.

— В память о старых добрых днях, когда ты выслеживала серийных убийц?

— Зря я согласилась. Дай сюда…

— Прости, — торопливо сказал Тейтум. — Я не собирался иронизировать. Извини.

Зои впустила его, позволила читать записи, равноценные дневнику. Сейчас не время для идиотских шуток. Грей начал читать остальные листки и в какой-то момент растерялся.

— Я не понимаю, — произнес он. — Ты писала это о Роде Гловере. Некоторым записям больше десяти лет. Но ты упоминаешь конверты с галстуками, так как же…

Зои резко встала и пошла к двери.

— Подожди здесь, — бросила, не оборачиваясь.

Тейтум слышал, как она заходит в другую комнату, потом послышался звук вроде выдвигаемого ящика. Зои вернулась, неся пачку коричневых конвертов. Она бросила их на столик. Два соскользнули на пол, и Тейтум подобрал их. Открыл один и заглянул внутрь.

Серый галстук.

Он проверил еще два. В каждом лежал серый галстук. Некоторые конверты были очень старыми, другие — новее. Все были отправлены по почте; один — в Мейнард, несколько — в Гарвард, потом на два разных адреса в Бостоне. Верхний, один из упавших на пол, был адресован в «Дейл Форест апартментс». На всех стояло имя Зои.

— Здесь одиннадцать конвертов, — оторопело сказал Тейтум.

— Он отправил четырнадцать, — твердым голосом, с вызовом, ответила Бентли. — Я отдала первый копам в Мейнарде. Те с ним ничего не сделали. Когда начала работать на ФБР, я отдала один старшему агенту. Она едва не перестала работать со мной — решила, что я одержима какими-то подростковыми воспоминаниями. Третий я сожгла. Потом стала собирать их. Несколько раз устраивала проверки на отпечатки пальцев или следы ДНК. Ничего.

— И в каждом конверте был серый галстук?

— Да, — резко ответила Зои.

Потом тише добавила:

— В нескольких были рисунки. Как меня насилуют. Гловер — очень пристойный художник. Я… я их выбросила.

Тейтум вновь боролся с внезапным порывом обнять ее.

— Ты не станешь рассказывать об этом Манкузо, — сказала она; под холодным, безжизненным тоном пряталось отчаяние. — Я перестала сообщать о них, потому что никто не принимал меня всерьез.

Грей уже достаточно хорошо узнал Зои, чтобы понимать — сильнее всего она не терпит, когда ее не принимают всерьез.

— О’кей, — медленно произнес он. — Итак… Похоже, Род Гловер одержим тобой. Почему?

— Вот самая короткая версия — я заподозрила его, вломилась в его дом, нашла склад «сувениров» и сообщила о нем в полицию, — сказала Зои.

— Буду рад через пару минут услышать длинную версию, но, если уж на то пошло, почему его не арестовали?

— Они мне не поверили, — ответила Зои, зло скривив губы. — Решили, что я просто устроила истерику на почве его склада порно. И у них был подозреваемый. А у Гловера — крепкое алиби для последнего убийства.

— Насколько крепкое?