Внутри ауры

Чтобы угодить свирепому отцу, я все-таки устроился на его завод. Чувство отчаяния и непригодности, испытываемые там, мне не передать словами. Каждый вечер уходя оттуда я размышлял о суициде. Отдушиной снова стала Алина, которая не искала мне замену даже после моего отъезда. Девушка устроилась кондитером в кафе и продолжила свое тихое, мирное существование. Мы продолжили как ни в чем ни бывало наше тесное общение. Я понимал, что девушка готова в любой момент вернуться ко мне и наконец строить семью, но я не хотел обжигать ее снова своим мировоззрением и мыслями, что желаемое ею будущее — рутинное прозябание. Но со временем мы все равно с ней вернулись к половой связи. Для меня это был просто секс, Алина же его считала любовью. Она надеялась, что время изменит меня, но оно лишь портило и совращало.

Через год ко мне пришло просветление, и я сбежал. Я ощущал порочность своих действий и поступков, но на этот раз я пообещал себе принести себя в жертву приключениям, а не физическому и моральному угасанию. Поначалу я кочевал по приближенным курильским островам, а затем открыл тайник Магелланцев. Именно по этой причине, а не какой другой, я нахожусь здесь. Вот так. Оказывается, за каждым личностным становлением скрывается чья-то трагедия.

Дослушав подробную пронзительную историю, Маше и Кириллу не нашлось, что сказать. Вроде бы ситуация казалась обыкновенной, а вроде и самой что ни на есть жизненной и знакомой каждому.

— Будто бы человек всегда совершает одни и те же ошибки, — озвучил мысли Антон. — Но обходить их стороной он не в силах.

— А с родителями ты поддерживаешь связь?

— Отец меня знать не желает. Каждый раз, когда я звоню маме, он запирается в соседней комнате, чтобы не сорваться. Мама несмотря ни на что любит меня и ждет домой. С годами она перестает замечать обиды и понимает, что времени на них нет. Младшая сестра учится в средней школе, а брат ушел на СВО и с конца мая на фронте.

— Тяжелый период для родителей, — заключила Маша.

— Да, — подытожил с необратимой грустью Антон. — Но у каждого своя дорога.

Прислонив правую щеку к спальнику, Кирилл внимательно слушал и за все время повествования ни разу не моргнул.

— А у вас какая предыстория? — переключился с чуткостью Антон.

Маша беспомощно опустила глаза вниз, понимая, что за раз передать весь масштаб не сможет.

— Все началось с психушки, — пониженным голосом ответил неожиданно Кирилл.

— А туда как попали?

— Все началось там, — повторил Кирилл уже надломленным голосом, — до нее ничего не существовало.

Антон и Маша увидели, как напряженные глаза Кирилла покраснели и по щеке побежала крупная слеза. Он с раздражительностью вытер ее рукавом толстовки.

— Простите, — выдавил он из себя, не в силах больше сдерживать наплыв депрессивного состояния. Все казалось блеклым, ненужным и бессмысленным. Глотку до удушья сдавливал ком, а на душе будто скребли когтями десятки кошек. Хотелось выпрыгнуть за пределы вагона и покончить со всем раз и навсегда.

— Кирюш, — со слезами на глазах потянулась к парню Маша и, взяв его голову в свои руки, прижала к себе.

Парень не стыдился своего состояния и не прятал лица. Ему было абсолютно плевать на весь окружающий мир.

— Я могу чем-то помочь? — спросил с неловкостью Антон, не сталкивавшийся с подобными ситуациями.

— Нет, — отрезала Маша. — Лекарств с собой нет… Но скоро все пройдет… Все будет хорошо…

Девушка гладила его длинные волосы и убирала их за ухо. Кирилл сделал глубокий вдох и попытался блокировать пожирающий мысленный поток. Антон в бездействии замолчал и принялся караулить следование поезда.

6.

В лечебном молчании ребята следовали до момента смены ландшафта за пределами железной дороги. Зеленые травянистые поля, глухие смешанные леса и блестящие на солнце озера перешли в старые деревянные избушки и вспаханные поля горчицы и пшеницы. В нос ударил слащаво-приторный аромат полыни. Местные жители привыкли к здешним поездам, поэтому особого значения транзитный состав из Шанхая для них не представлял, и пассажиры могли без опасения любоваться просторами. Положение изменилось, когда дома начали постепенно расти и из деревянных превращаться в кирпичные и бетонные. Большой город с распростертыми объятиями принимал в себя иностранный экспресс.

— Мы в Варшаве, — с точностью заметил Антон, — время скрыться в подполье.

Маша обеспокоено засуетилась и начала собирать вещи. Кирилл оставался в состоянии фатального равнодушия и делал что-либо лишь ради команды. Он первым скинул свой рюкзак в пролет между товарами и проскользнул туда же. Места оказалось впритык, но по удачной случайности все имели худощавое телосложение, идеально подходящее под паззл.

— Как мы отсюда вылезать-то будем? — пролезала вперед Маша, стараясь не застрять.

— Если что, вытащат, — нервно пошутил Антон.

Чувство ответственности к нему возвратилось и в глазах заблестела тревога. Поезд начал замедляться, а над головой все чаще проносились верхушки элитных зданий.

— Хоть одно хорошо — с расписанием остановок мы попали в точку.

— Лучше бы их вообще не было, — перешла на шепот девушка.