Внутри ауры

Мужчина схватился за голову и с ужасом пялился перед собой. Для него уже не существовало окружения. Ни врагов, ни братьев, ни какого-то общего дела. Было лишь то, что он скрывал внутри и невыносимая правда бытия.

— It’s coming! It’s getting closer! I don’t know what is it! It’s coming to me! Save me! (пер. с англ.: Оно приближается! Я не знаю, что это! Оно движется на меня! Спасите!)

Муха предпринимал попытки сорваться с места, но ноги в какой-то момент будто парализовало. Он стоял, уткнувшись взглядом в пол и орал диким воплем.

— These voices… I hear them… — вдруг начал прислушиваться и отзываться на обманы восприятия Гаутама. — What? (пер. с англ.: Эти голоса… Я слышу их… Что?)

Бандит притих во внимательности, а затем расплылся в счастливой улыбке.

— This is Peg! Come on my dear boy… (пер. с англ.: Это Пэг! Иди скорее ко мне мальчик…)

Визуальные обманы обрели вербальное оформление. Гаутама не только говорил с несуществующими персонажами, но и участвовал в сцене. Мафиози упал на пол и принялся играть с любимой галлюцинацией и смеяться подобно ребенку.

— Peg… I missed you too… Well, stop… Stop… What? — резко вскочил он и тут в его глазах засиял яркий непередаваемый радостный свет. — Mom! Mom! You’ve come! (пер. с англ.: Пэг… Я тоже скучал… Ну хватит… Хватит… Что? Мама! Мама! Ты пришла!)

Мужчина на крыльях безусловной любви кинулся в пустое пространство и кого-то невидимого прижал к груди.

— Mom, look how happy Peg is! I'll show you what I taught him… Peg, come on, show us your circus skills! (пер. с англ.: Мама, смотри, как Пэг счастлив! Я тебе покажу, чему я его научил… Пэг, а ну, покажи нам свои цирковые навыки!)

Пока Муха трясся в паранойи, а Гаутама умопомрачительно кайфовал от сказочного сюжета в своей голове, Ишуа оставался безучастным к постороннему шуму. Он не реагировал на чужую одержимость и продолжал слушать. Лишь за секунду до продолжения речи Молдована, Ишуа подобрал книгу-индиго и, открыв ее, принялся познавать заповеди сенсорными анализаторами.

— I felt that emptiness was devouring me, — продолжал Молдован своим чудодейственным трансом, — I knew that there was not much left before my disappearance… Then I turned to the truth within me… (пер. с англ.: Я чувствовал, что пустота меня пожирает, я знал, что до моего исчезновения осталось немного… Тогда я обратился к истине внутри меня…)

— No-o-o-o! — заорал, что есть мочи Муха и изогнулся телом, выворачивая нечеловеческим маневром грудную клетку вперед. — Please, no! I’m afraid! I can’t no more! (пер. с англ.: Не-е-е-ет! Пожалуйста, нет! Мне страшно! Я больше не могу!

Мужчина страдал, но лицо его не выражало больше эмоций. Будто что-то плохое происходило с его альтернативной личностью, скрытой от потусторонних глаз. Его выворачивало, подобно жертве дьявольских пыток. Кирилл с Машей в ужасе следили за хронологией событий и с дрожью представляли, что может происходить в данный момент в голове о мученика.

Но с последующей реакцией даже поведение Мухи показалось безобидным. От эйфорического аффекта Гаутамы не осталось и следа. В какой-то момент веселой игры с любимым псом и мамой, он отвлекся на какой-то дополнительный триггер, о котором не сразу дал знать. Чье-то нежданное присутствие лишь отразилось на лице Гаутамы. Он стал испуганным, напряженным и утратившим всю былую радость в один миг. Он больше не игрался с псом и не общался с матерью, а оставался сосредоточенным на нежеланном появлении.

— Father, we were just playing, — вдруг он молвил дрожащим сломанным голосом. — We were just playing… Yes, I know… Yes… I did everything as you asked… No… No, he's not… I'm telling you it's not him… (пер. с англ.: Отец, мы только играли. Просто играли… Да, я знаю… Да… Я все сделал, как ты просил… Нет… Нет, это не он… Я же говорю, что это не он…)

Его громкость голоса стремительно нарастала, в нем звучали обида и озлобленность.

— No! I'm telling you honestly! No… I don't raise… Mom, don't meddle… Mom, I'll figure it out myself… No, mother! (пер. с англ.: Нет! Я тебе говорю честно! Нет… Я не повышаю… Мама, не лезь… Мам, я сам разберусь… Нет, мама!)

Его откинуло в сторону, и он беспомощно упал и зарыдал.

— No! I hate you! You're not my father! Go away! Get away! It was better without you! Mom, run… Run away! Faster! Run! A-a-a… (пер. с англ.: Нет! Я тебя ненавижу! Ты мне не отец! Уходи! Убирайся прочь! Без тебя было лучше! Мама, беги… Убегай! Скорее! Беги! А-а-а…)

Голова Гаутамы начала произвольно биться об асфальт. Насильственные необъяснимые действия сокрушали его лоб о твердую поверхность раз за разом, пока из надбровной дуги не хлынула кровь.

— Stop! — взмолился детским писклявым голосом он. — Please… (пер. с англ.: Хватит! Прошу!)

Мужчина стонал от боли и прятал лицо, но тут он оцепенел от шока:

— Peg, no! Don't touch him! Do not! No! Father, let him go! No! No! Not Peggy! Please! No-o-o! (пер. с англ.: Пэгги, нет! Не трогай его! Не надо! Нет! Отец, отпусти его! Нет! Нет! Только не Пэгги! Пожалуйста! Не-е-е-ет!)