Внутри ауры

— Жили-были два человечка, — начала она повесть своим сладким убаюкивающим голосом, — так сложилось, что судьба их разделила. В какой-то момент один из них понял, что второй исчез, и отправился в далёкое космическое путешествие на поиски своей родной половинки. Человек летел сквозь туманности и бури, он преодолевал метеоритный дождь и солнечные вспышки, пока не нашёл на поражённой огнём планете своего любимого человека. Потерявшийся странник был немыслимо рад встрече. Он давно отчаялся и готов был уже покориться своей злой участи, но любовь ему не позволила превратиться в пепел. Два человека принялись готовить космический корабль для долгого путешествия. Им предстояло пересечь всю вселенную, чтобы добраться до Аркадии — страны лесов и океанов. Наконец, вся техника была настроена, и они отправились в путь. Космический шаттл вознёсся над землёй и унесся молнией в чёрное пространство, оставив за собой лишь пепельный вихрь. Корабль следовал маршруту, а два человека пребывали вне себя от счастья. Они беседовали друг с другом, делились впечатлениями и планами на будущее. Спасенному страннику нравилось наблюдать за галактическим пейзажами в иллюминатор. Он часами мог рассматривать окружающие созвездия и разноцветные планеты. Ему не нужен был сон, он предпочитал уделять время бесконечному неизведанному миру. Человек, спасший его, наслаждался присутствием любимого. Он созерцал космическую красоту вместе с ним. Они держались за руки и были готовы вытерпеть все трудности, только бы в конце пути добраться до Аркадии. Места, где их ждали вечное счастье и… любимая дочь.

Я чувствовала сквозь наплывы сна ледяную ласковую руку у себя на лбу.

— Мама, — произносила я.

Открыв глаза, я понимала, что в комнате никого нет. Дверь осталась открытой.

— Мама, — шёпотом звала я.

Так выглядел распорядок нашего заключительного этапа семейной жизни: днём мама с папой делили на двоих общие галлюцинации, а вечером мама вставала и перед сном мне рассказывала детали их путешествия. Другой вариант общения был невозможен. Порой мама несла неразборчивый бред или совершала бессмысленные движения, но в основном её состояние оставалось в рамках стабильности.

5.

Однажды я долго и упорно наблюдала за папой. Мне хотелось запомнить каждую его возникшую эмоцию. В какой-то момент он неожиданно открыл глаза и не закрывал их. Я терпеливо ждала, когда это всё-таки произойдёт, но его зрачки так и продолжали играть со светом, то сужаясь, то расширяясь. Мне вдруг представилось, что в эту самую секунду он рассматривает кольца Сатурна или оранжевую пустыню Марса. Его телесная оболочка все еще находилась в квартире, а сознание уносилось на тысячи световых лет.

— Пап, — обратилась я к нему. — Помнишь, как мы играли с тобой в детстве в игру? Если я не знала значение какого-то слова, то ты мне давал его определение в виде своего рисунка…

Никакой реакции не последовало. Выражение лица продолжало оставаться безучастным.

— Давай сыграем.

Я сосредоточила на нем свой взгляд, надеясь заметить хоть какое-то изменение. Наверное, я так настойчиво посылала просьбу во вселенную, что отец меня оттуда услышал. Произошло чудо — он моргнул.

У меня перехватило дыхание. Я, чуть не уронив стул, бросилась за листком и пишущим предметом. Миллион неопределённых мыслей кружился у меня в голове. Действовать получалось лишь на автомате. Я скорее прибежала обратно в комнату и аккуратно вложила в одну руку папы карандаш, а в другую листок бумаги на твёрдом планшете. Он сжал кисти. Его глаза оставались прикованными к одной и той же точке. Он ждал. Тут я поняла, что должна выйти из оцепенения и назвать слово. Я знала, что спрошу. Слишком долго я в последнее время рассуждала на этот счёт.

— Пап, что такое человек?

Без каких-либо колебаний он с дрожью в ослабленных мышцах руки поднёс карандаш к бумаге и изобразил то, что хотел. Я решила подождать ещё немного времени, но поняла, что он закончил, когда он положил карандаш поверх планшета. Я взяла рисунок и увидела незаконченный круг. Ничего подобного я раньше не встречала. Я ещё раз посмотрела на рисунок, потом на отца. По его взгляду я убедилась, что картина сознательно окончена. Ответ на вопрос именно так и был задуман. Я весь вечер сидела над рисунком. Гадала и копалась в воспоминаниях что бы это могло значить.

На следующий день я вернулась с новым листом бумаги. Папа беспрекословно взял его снова в свои руки.

— Что такое вселенная?

Папа снова мгновенно приступил к работе, результатом которой оказался точно такой же незаконченный круг.

На следующий день:

— Что такое любовь?

Снова незаконченный круг.

Ещё через день:

— Что такое счастье?

И опять то же определение.