Внутри ауры

— Я не могу оставить резервацию.

Кирилл не огорчился и продолжил вглядываться в пустоту. Ему казалось, что в ней он видит родные любимые ему глаза. Они улыбаются ему и убеждают, что все будет хорошо.

Зазвучали томные ноты гитары. Проигрыш тихо разносился по округе. Вскоре избранный присоединился к инструменту тихим отчужденным голосом:

— По моей не засохшей руке… Пробирается тихо память… По моей не застывшей реке… Проплывает тихонько птица… По моей не убитой душе… Плачет скорбно забытый разум… Я летаю снаружи всех измерений… Я летаю снаружи всех измерений…

5.

Мучала сильная сухость во рту. Маша попыталась открыть глаза, но еще присутствовало сонное опьянение. Амнезия стерла в голове большую часть произошедших событий. Девушка отлипла от дивана и посмотрела на развязанные кем-то руки. Рядом с ней сидел Ишуа и добродушно не будил раньше времени. Перед ним стоял стеклянный стол, заставленный полностью ланч-боксами с роллами.

— Доброе утро! — поздоровался он. — Тебе надо поесть. Угощайся.

Маша не могла определиться в своем отношении в данный момент к пище, но за апельсиновым соком ее рука рефлекторно потянулась сама. За соседним столиком сидел Муха, наряженный в черный смокинг и новую белую рубашку. Он с сосредоточенным видом разбирал пистолеты и тщательно протирал детали. Его не интересовала беседа пленницы и брата, его прищуренный взгляд через очки был прикован лишь к оружию.

— Гаутама рассказал мне о прошлой ночи, — неожиданно заявил Ишуа. — Как он тебя спас от эпилептического припадка…

Маша чуть не подавилась, но не стала опровергать ложь.

— У тебя давно заболевание?

— Около года.

— Ты принимаешь лекарства?

— Нет.

— Почему?

Маша не нашла нужным отвечать на пустые вопросы и решила все-таки попробовать поесть. Она взяла деревянные палочки и попробовала зацепить угощения. Дрожащие руки подвели, и она просто начала есть руками.

— Если не будешь принимать, то умрешь.

— Ха, — выдала дерзко Маша, почему-то чувствуя неприязнь к излишней заботе.

В этот момент раздался протяжный вопль и, шлепая босыми ногами по ламинату, в центре бара появился Гаутама. Он был полностью голым. Волосяной покров соревновался за место на теле с незатянувшимися кожными болячками и кривыми партаками. Впереди болтался внушительных размеров половой орган, полностью измазанный сгустками крови. Он восторженно запищал подобно ковбою и, шмыгая нервно носом, заорал:

— I ripped pussy of that bitch! I swear! My dick went through her and the blood came! (пер. с англ.: Я порвал сучке матку! Клянусь! Мой член пронзил ее насквозь и из нее потекла кровь!)

— Oh my God, — взмолился с усмешкой Ишуа, хотя ему и не довелось наблюдать зрелище. (пер. с англ.: О господи!)

— We fucked like animals! I forced a little too much, and that bitch started to bleed! I think we need to call for the ambulance or she can die from the lack of blood… (пер. с англ.: Мы еббались как не в себя! Мне стоило чуточку поднажать, как эта сука все залила кровью! Мне кажется ей нужно вызвать скорую, а то она умрет от потери крови…)

— What’s her name? (пер. с англ.: Как ее зовут?)

— You really think that I know their names… One of those whores that are crawling around… (пер. с англ.: Думаешь, я знаю имена… Какая-то из шалав, которые тут бродят…)

Маша постаралась не обращать внимания, но про себя пробубнила, что летального исхода от эпилепсии, находясь с этим психом в одном помещении, меньше всего стоит ждать. Ишуа был в хорошем настроении, поэтому лишь смеялся над поведением дурного брата.

— It seems like my little Gautama is growing, — поделился мнением маньяк, разглядывая свой член, — He’s already hurting pussies… (пер. с англ.: Кажись, мой Гаутамчик младший подрастает, уже калечит влагалища…)

— Please, — заржал еще пуще прежнего Ишуа, — stop calling your fucking chancre like that and go to the doctor… (пер. с англ.: Я тебя умоляю, хватит так называть свой долбанный шанкр и просто сходи к врачу…)

— Why, it’s my babe! It gives girls an incredible pleasure… You know, prisoners insert a little bead in their foreskin… Whores are cumming like insane… (пер. с англ.: Зачем, это же мой малыш! Он телкам доставляет запредельное удовольствие… Вот знаешь, зэки себе с теми же целями вживляют в крайнюю плоть специальную бусинку… Шлюхи кончают, как пулеметы…)

Все это время, не вмешиваясь в цирк, Муха придерживался лояльной позиции, но тут что-то в нем щелкнуло и он отвлекся от своего занятия:

— If the prisoner is normal and he lives by the rules, he won’t do such things. (пер. с англ.: Если зэк ровный и живет по понятиям, то он не станет такое исполнять.)

Гаутама высокомерно взглянул на младшего брата и уязвимо бросил:

— Maybe he even won’t fuck in ass?! Who the hell sticks to the rules that were invented on the mattress (пер. с англ.: Может он и в жопу долбиться не станет?! Кто вообще прислушивается к правилам и заповедям, придуманным на шконке?!)

— I! — свирепо огрызнулся Муха. — They have character and principles, and you have none of them… (пер. с англ.: У них есть стержень и принципы, которых в тебе ни черта нет…)