Внутри

А оставлять его одного я больше не собиралась. У него просто какая-то суперспособность обнаружилась: он калечился на ровном месте! Я так и не разобралась, откуда у него взялся тот здоровенный кровоподтек. Но это хотя бы можно было объяснить тем, что меня не было рядом и я за ним не следила. Так ведь история повторилась! Я то и дело замечала на его теле новые синяки и ссадины.

Соцработницы клялись и божились, что глаз с него не спускали. Хотя, подозреваю, они твердили бы то же самое, если бы были действительно виноваты. Я верила им не поэтому, просто синяки появлялись и когда я с ним сидела. Утром еще не было, а вечером смотрю — пятно! И это при том, что, пока я работала, он просто сидел рядом и ничего не делал.

Я не представляла, как это можно объяснить. Мне оставалось убеждать себя, что он делает это, когда я отворачиваюсь. Глупо, да, но все лучше, чем «они просто появляются»! Мне даже посоветоваться было не с кем, кроме Наташки, потому что если бы я показала Руслана в таком состоянии другим врачам, они начали бы вопить, что я его бью. Мол, держу ради пособия, а сама издеваюсь над больным человеком!

Люди очень любят считать чужие деньги, а судят в основном по себе.

Я снова и снова повторяла себе, что справлюсь, это прекратится, у меня все получается и со мной ему лучше, чем было бы в больнице. Это превратилось в мою личную мантру, и она даже помогала. Я отказывалась сдаваться и убедила себя, что все не так уж плохо.

А однажды утром я подошла к нему, чтобы разбудить, и обнаружила, что одеяло заляпано кровью.

Не знаю, когда мне последний раз было так страшно. В больнице, рядом с местом гибели санитара, и то меньше! Руслан, неподвижно лежащий передо мной, и эта кровь на одеяле… Да у меня чуть сердце не остановилось! Сколько бы я ни сокрушалась, что мне тяжело, в этот миг я четко поняла, как я не хочу его потерять.

К счастью, тревога оказалась ложной… По крайней мере, самое худшее не произошло. Он был жив, и он проснулся, когда я коснулась его плеча. Но и кровь мне не померещилась!

Осмотрев Руслана, я обнаружила у него на груди совершенно жуткий порез: глубокий, воспаленный, с рваными краями. А рядом не было ничего, обо что он мог бы так порезаться! Руслан казался все таким же сонным, будто эта чудовищная рана его не беспокоила. А мне было страшно смотреть на него, страшно прикасаться! Я боялась, что моих скромных медицинских познаний тут просто не хватит, поэтому сразу позвонила Наташке.

Она была на работе, но согласилась принять нас. Я отменила все встречи, быстро собрала Руслана, повела к машине. Сердце по-прежнему испуганно колотилось, неизвестность приносила чувство беспомощности. Я хотела позаботиться о нем, все для этого делала, и у меня не получалось! Мне нужно было знать, почему.

В подъезде мы пересеклись с Людмилкой, и она пыталась мне подсунуть какую-то коллективную жалобу на плесень, насекомых и еще что-то там… У меня не было на это времени. Да, я по-прежнему была вдвое меньше и легче Людмилки. Но каким-то непостижимым образом я умудрилась засунуть ее обратно в квартиру, да еще и дверь захлопнуть. Мне было плевать на все и на всех, я думала только о своей цели.

Наташка приняла нас в перевязочной, там пока никого не было — зато было оборудование и медикаменты. Она долго и внимательно разглядывала рану на груди Руслана, а я стояла у окна и нервно кусала ногти — с детства я этой пакостью не занималась! Но тут уж иначе не получалось.

— Да-а… — протянула Наташка. — Нехило, зашивать придется! Чем это ты его?

От удивления и возмущения я чуть воздухом не поперхнулась.

— Я?! Ты что, не слушала меня? Я ведь сказала тебе, как это появилось!

— Сказала, — кивнула она. — Но больше никому не говори, эта версия никакой критики не выдерживает.

— Наташа!

— Да угомонись ты, я тебя не сдам. Я просто спрашиваю, потому что рана необычная, и мне любопытно, что тебе такое под руку подвернулось!

Хорошо все-таки, что я не поехала в ближайшую больницу! Если даже подруга не готова была мне верить, то незнакомый врач точно сразу вызвал бы полицию.

— Скажи мне, как ты видишь ситуацию, — обреченно попросила я.

— Элементарно все… Я тебя не осуждаю, имей в виду!

— Я тебя рассказать прошу, а не осуждать.

— Ладно… Ты ведь тоже не железная! Ты устала от того, что он вечно ходит, как зомби какой-то, мычит и пялится в пустоту — и все!

— Он не мычит, но продолжай.

— Ты для него все делаешь, а он тебе не отвечает, не поблагодарит даже… Когда он в очередной раз никак не прореагировал на твои слова, ты сорвалась и ударила его первым, что под руку подвернулось.

Руслан никогда не игнорирует мои слова, да и я, как бы плохо мне ни было, не бью людей, чтобы развеяться. Однако в чем-то Наташка была права: полиция поверила бы в такую версию куда быстрее, чем в мой рассказ.

Мне от этого легче не становилось.

— Господи, Наташа, ну что мне сделать, чтобы убедить тебя: это не я?

— А кто тогда? Больше-то некому.

Действительно, некому…

— Оно могло появиться само?