Внизу наш дом - 1-й вариант

Вдали замаячили силуэты ишачков, когда я услышал:

— Шурик, с востока сверху на тебя падают худые, — это, как я понимаю, охотничья пара избрала меня в качестве жертвы.

Развернулся прямо на солнце и, ничего не видя в его слепящих лучах, принялся крутить размашистые бочки — фиг при таком маневрировании в меня прицелятся.

Эта пара так и проскочила где-то в стороне, зато от основной группы подошли другие и пристроились мне в хвост. Вернее, попыталась, потому что я прибавил оборотов двигателей и стал «удирать», заботясь о том, чтобы дистанция между нами сокращалась как можно медленнее. Оттягивал преследователей от прикрываемых бомберов. А Саня подкрался к этой паре сзади снизу и свалил ведомого. Чисто, будто по конусу отстрелялся. Ведущий тут же отвернул от меня, уходя вверх. Я как раз лежал в вираже и чётко видел, как Саня его догоняет и… попадание осколочного снаряда в относительно некрупный истребитель — это просто феерическое зрелище — словно лопнул шарик. Только что был, а вот уже одни обрывки летят вниз.

Но на Батаева, потерявшего скорость на подъёме, рушится сверху ещё одна пара. Мне их приходится встречать в лоб, причём тоже не имея нужного разгона. Тщательно, с соблюдением всех правил воздушной стрельбы, навожу на ближнего, жду сокращения дистанции до расстояния уверенного поражения, залп, отворот… и я снова в штопоре. Ну да тут высоты достаточно, быстро исправляю ситуацию. Верчу головой, пытаясь понять обстановку. Ишачки клюют хейнкелей, четвёрка мессеров крутит непонятную карусель в стороне, пытаясь свалить маленький, неразличимый на таком расстоянии самолётик. А ещё один такой же самолётик гонит худого куда-то на запад.

Разумеется, я поворачиваю на выручку подруге — радио доносит эмоциональные выражения, непроизвольно слетающие с Шурочкиных губ — она в такие мгновения изъясняется исключительно на языке Тараса Шевченко с сильной примесью Одесского колорита.

Знаете — девушка сама справилась с ситуацией. Я своими глазами видел, как заряд картечи, пущенной с близкого расстояния, «раздевает» мессера. Кадр из фильма ужаса. Его, этот кадр, смотрели и боевые товарищи пострадавшего. Какого стрекача они задали!

За одним бросилась в погоню Шурочка, за вторым я, а за третьим незнакомый краснозвёздный МИГ. Ни одного не упустили.

— Кто-нибудь видит ещё мессеров? — спросил я у эфира.

— Их восемь было, — ответил Саня. — Так мы их всех, того, заземлили.

— Дорабатываем боезапас по бомберам, и на базу, — скомандовал я. — Пора бензинчику в баки плеснуть.

— Маленькие, садитесь к нам. Плеснём вам сколько угодно самого лучшего авиационного бензина, — земля настроилась на нашу частоту и приглашает к себе.

— Вы нас боезапасом снабдить не сможете, — сразу закокетничала Шурочка. — Нам тридцатисемимиллиметровые подавай. Картечь или осколочные, а лучше и те и другие. И не забудьте капсюлей приготовить отдельно. Жевело нам требуется.

— Шурочка, не надо больше на весь крещёный мир выдавать страшные военные тайны, — попрекнул подругу Саня.

— Разговорчики в бою, — одёрнул я товарищей. — Если сверху атаковать на тормозе, успеваешь трижды прицельно отстреляться за один заход. Вон, нецелованная девятка на подходе. Шурочка, какое, ты говорила, упреждение нужно брать?

Уж не знаю, сгоряча это у нас так получилось, или сказался полученный в первом бою опыт, но третью, идущую к аэродрому, где командиром товарищ Иванов, девятку Хейкелей, мы словно мухобойкой смахнули — я просто не ожидал столь эффективной стрельбы. А ведь всего по одному снаряду на цель и потратили.

— Э-э… маленькие! — вскрикнула земля взволнованным мужским голосом. — Где вас искать-то?

— Не ищите, — ответил я строго.

— Не надо, — добавила Шурочка проникновенно.

— Лучше позовите, когда фрицев в воздухе увидите, — заключил Саня. — На этой волне.

— Так кого звать-то? — продолжала допытываться земля. — Шурика, Шурочку или Саню? — «срисовали»-таки наши позывные.

— Ещё Мусеньку можно, — добавил я для полноты. — Она до юнкерсов особенно лютая.

Мы были разгорячены и довольны проведённым боем. На земле полыхали заваленные ишаками и МИГами немецкие бомбардировщики. Их было много. Просто душа радовалась от такой картины. А языки болтали то, чего не следовало.

— Получила наводку от Луки. Вылетаю в квадрат семнадцать-тридцать два, — ворвался в эфир голос Мусеньки. Мы как раз вошли в зону связи с «домом».

Пришлось спешить. Заправляться, заряжаться и снова в бой — фашист пёр сегодня буквально валом. На этот раз он нацеливался бомбить другой аэродром.

* * *

Третий за этот день боевой вылет запомнился калейдоскопом отрывочных картин — мы кувыркались с мессерами, давая ишачкам возможность работать против бомбардировщиков. Худые неожиданно приняли бой на виражах, отчего я ждал какой-нибудь пакости вроде наваливающихся сверху «засадных». Но обошлось — там, в вышине поднебесья, несколько раз мелькнули МИГи.