Внеклассное чтение

– Я не понял, зачем ты пришел на митинг? По большей части ты останавливал и мешал говорить митингующим, а не их оппонентам. Там даже есть фрагмент, увидев который несведущий человек поначалу может подумать, что ты держал позицию властей города.

Да, я помню этот момент. Я пытался убедить небольшую группу слушателей в том, что представитель власти говорит правду, заключающуюся в том, что они представляют интересы города (с чем они не соглашались и поднимали шум). «Ведь в большинстве своем город – это такие же, как и они сами: эгоисты, циники, трусы и жлобы! Наши собаки им мешают, а вместе с ними и мы, и они будут делать все, чтобы отгородить от себя эти жизненные помехи. Они плодятся и увеличиваются в числе…». Далее я еще немного философствовал на тему общего разложения общества, после чего был встречен одной своей знакомой, и беседа была прервана.

– Я понимаю вас. Я пришел на митинг, если так можно выразиться, не только ради солидарности с митингующими – что есть истина, – но и ради удовлетворения собственного любопытства. Мне хотелось увидеть, кто и как выражает свою позицию. И я увидел разрозненную, небольшую толпу добрых людей, хотящих сделать эту жизнь лучше, добрее, но абсолютно не понимающих о чем эта самая жизнь и как это нужно делать. И еще я увидел меньший по численности класс общества, в совершенстве владеющий ситуацией, имеющий большие деньги и власть, ни капли не болеющий о чем-либо, не связанным с ними и их близкими, но плюс ко всему имеющими зло в своих душах, причиной которого является скорее всего наследованная обида за что-то, что случилось с ними самими или с их предками.

– А я тоже в их число попадаю? – лукаво спросил капитан.

– Я отвечу, но сначала я докончу свою мысль. Я хотел уже сделать заключение о том, что по сути дела общество делится на две половины… нет, половины равны, а в нашем случае это далеко не так… на две части. Называть их можно по-разному: любящие и ненавидящие, счастливые и обиженные, надежные и нет…

– Умники и умные, – продолжал язвить капитан, уже несколько обмякший и, видимо, потерявший интерес к ведению этого дела.

– Очень хорошая пара! Умники и умные. Они действительно умные, но лишь в какой-то плоскости, потому что есть другие пласты в обществе людей, в которых они уже выступают в роли глупцов, марионеток, игрушек. Умников там правда уже нет, но они находятся в иной сфере. Эти самые умники на своих плечах держат этот мир, держат всех остальных.

Капитан молчал. Он хотел услышать продолжение моего изложения того, каким я вижу этот мир. Поэтому после недолгой паузы он немного склонил набок голову, как бы говоря мне: «Ну, и что же дальше?»

– Эти самые умники нужны для того чтобы планы всех вышестоящих приходили бы в действие. Они – исполнители, хотя и косвенные. Исполняя свой долг, они фактически выполняют функцию поддержания баланса. Но силы их не бесконечны. Пока они существуют, и пока компенсирующая сила держится в пределах какого-то определенного допустимого диапазона этот баланс будет ощущаться. Иными словами, пока они есть со всеми своими добрыми делами, мир будет существовать. Как только этот баланс нарушится мир войдет в фазу необратимого увядания. На это указывают различные писания, об этом говорит наука. Не будет этих умников – не будет и всех остальных. А вокруг все и вся так и стараются выжить умников из нашей жизни, переманить на свою сторону, очернить, огорчить, сломать. Лично вас я не очень-то хорошо знаю и не могу поэтому судить, но мне кажется, что вы пока что находитесь на стороне умных.

– Пока что?

– Да, а иначе я и не могу ничего сказать. В этой жизни все меняется.

– А вы сами себя к умникам относите? – поспешил уточнить мой собеседник.

– Трудно сказать. Вы же сами видели, что в какой-то момент создается впечатление, что я против них действую… Я вижу в них добрые начала и позитивную энергию, но они тратят ее попусту, они абсолютно не умеют ее контролировать и направлять в нужное русло. Они не могут мыслить комплексно, не умеют ставить задачи, оценивать свои силы, принимать решения, адаптироваться, когда это необходимо. Они не готовы идти, что говорится, насмерть и уносить с собой по небольшому кусочку от своего соперника.

Следователь насторожился. Он услышал в моей реплике что-то, что показалось ему достаточным для того, чтобы серьезно взяться за дело о сидящем перед ним возмутителе спокойствия. Может быть от этого будет зависеть его личная карьера, может быть его наградят, и, в конце концов, может быть он тот, кто предотвратит какую-то назревающую проблему. В любом случае, это дело вновь стало его интересовать.

– Вы вот так пришли на митинг, в одной сорочке? Или кто-то подвез вас, и, может быть, ждал, когда вы вернетесь?

– Нет, никто меня не ждал, – ответил я, не понимая к чему это следователь клонит разговор. – Некому меня ждать вообще-то… А сорочка – поверьте мне: я сейчас все еще продолжаю наслаждаться прохладой; осенью же я только и начинаю спокойно носить эти летние вещи, когда снова становится прохладно.

– И вам не холодно?