Внедрение в ЧК

Взамен мы оставили свои наганы, пулемет и винтарь Александра, а через час брат с моей снайперской винтовкой на плече и я с вещмешком в руках были загружены в теплушку, забитую раненными красноармейцами, которых отправляли в госпиталь подальше от возможного прорыва белых. Молодец порученец — где-то раздобыл пару буханок ржаного хлеба и котелок с кашей, сваренной на конине и вручил нам в дорогу. Пока не посадил нас в эшелон, этот прекрасной души человечище не бросил нас на произвол судьбы.

Глава 5

Покинув теплушку с ранеными, которых тут же начали выгружать и грузить на телеги, мы с братом с удовольствием полной грудью вздохнули свежего воздуха — в теплушке мы почти задыхались от вони гнойных ран, пота и грязи. Рязанская станция напоминала военный лагерь — в самой губернии прошло огромное количество мобилизаций военнообязанных, только в прошлом году на гражданскую войну было направлены около пятидесяти трех тысяч бойцов Красной армии. На соседнем пути стоял бронепоезд, поразивший брата своим вооружением — две бронеплощадки с паровозом посередине. Вооружение: два трёхдюймовых орудия, 12 пулемётов и два миномёта. Около бронепоезда расположились бойцы сопровождения — его десантный отряд численностью около трехсот человек.

Мы с братом поначалу растерялись, пытаясь противостоять потокам солдатской массы, следующей в разных направлениях. С трудом удалось протиснуться в битком забитое здание вокзала, где мы попытались прояснить возможность продолжить наше путешествие в столицу.

Время от времени мелькали одетые в тряпье беспризорные, добывающие свой хлеб насущный. Все помещение вокзала было как в тумане — большинство курило, не покидая здания и клубы дыма не успевали выйти в открытые окна и двери. Двигаясь сквозь толпу, приходилось следить за своими карманами, пару раз пришлось дать в ухо карманникам, пытавшихся проверить наши карманы. Один самый наглый попытался открыть крышку моей кобуры, пришлось заломив руку воришке, сдать того патрулю, проверяющему у подозрительных личностей выборочно документы — помимо красноармейцев с помощью железки выбраться из города пытались выбраться бородатые мужики с мозолистыми руками, прижимающими к себе объемные мешки, от которых несло колбасой и салом — видно зажиточные крестьяне решили увеличить свою прибыль, решив податься в столицу.

Старший патруля, просмотрев наши чекистские удостоверения, посоветовал пока погулять по городу и вернуться к вечеру — готовился к отправке в Москву состав с зерном, которое собрали продотряды в губернии. Нам показали направление, в котором формируется состав и мы с братом решили дойти до него и договориться о возможности занять места в этом московском составе. Оставив вокзал в стороне мы по шпалам двинули к составу, чьи вагоны охраняло оцепление из красноармейцев с винтовками наперевес. К эшелону и обратно сновали телеги, запряженные заморенными лошадками. Мешки с зерном таскали тоже красноармейцы в расстегнутых и не подпоясанных гимнастерках.

— Стоять! — ближайший к нам часовой направил на нас штык своей трехлинейки, нервно оглядываясь на своих товарищей.

— Товарищ, вызовите вашего командира! — я поправил на плече свой вещмешок, а Александр, пользуясь возможностью, достал из кармана купленные на перроне у толстой тетки семечки заразительно стал грызть с большим удовольствием, не позабыв поделиться со мной. Я, приняв жменьку крупных отборных семян подсолнечника, тоже стал сплевывать шелуху. В животе заурчало — неплохо бы найти в городе место, в котором можно было бы утолить голод. Немного денег, рублей двести у нас с братом были и можно было позволить немного их потратить. Цены на рынке были вполне доступные, справедливости ради нужно отметить малое количество предлагаемой еды:

Хлеб (фунт, 409 г): 19–22 руб.

Мука ржаная (пуд, около 16 кг): 640–680 руб.

Масло сливочное (пуд, около 16 кг): 420–450 руб.

Мясо (пуд, около 16 кг): 40–50 руб.

Картофель (пуд, около 16 кг): 80 руб.

Товары:

Дрова (кубометр): 1000 руб.

Зарплаты у рабочих доходили до девятьсот рублей. В среднем зарплаты у людей — четыреста-шестьсот рублей в месяц.

Дождавшись вызванного часовым местного чекиста, который отвечал за погрузку и отправку хлебного эшелона, я смог договориться о получении разрешения занять места в теплушке с охраной, отвечающей за безопасность состава. Бегло просмотрев наши бумаги, при этом не читая их а останавливая свое внимание на печатях, рязанский коллега вернул их нам, из чего я сделал вывод — товарищ неграмотный, зато тот был в новые офицерские шерстяные шаровары, подшитые кожей в тех местах, где зад и ноги соприкасались с седлом и английский френч. — Хорошо, товарищи! Моя фамилия Сидоров. Часам к семи вечера подходите к эшелону, я отдам приказ вас пропустить в вагон с охраною, только не опаздывайте — неизвестно когда отправление.