Вне игры

Многие из них мне очень дороги. Просто хочу я их понять. А, кстати, есть такое выражение: «Понять — значит простить». Вот именно этого я и хочу.

Я вам уже сказала, что достаточно в своей жизни разных мужчин встречала. И с каждым всегда какая-то история связана. Иногда, в кругу близких друзей, я что-нибудь рассказывала. И друзья мои вместе со мной то плакали, то смеялись, и почти всегда мне говорили: «А ты напиши об этом! Почему ты не хочешь это записать?» На что я всегда отвечала: «Ребята, вы ведь меня знаете, я врать не умею и не люблю. Напишу правду — и кого-нибудь обижу. Ну, допустим, кто-то умер, но ведь у них родственники остались. Не хочу я никого обижать».

Я для себя давно решила: о мужчинах, как о покойниках, надо говорить или хорошо, или ничего. Так я к этой мысли привыкла, что и не думала иначе.

Но, как это ни странно, чем дольше живу, тем чаще я стала про всех этих мужчин вспоминать. Повторяю, вовсе не для того, чтобы их осудить. Нет! Просто хочется очень в их психологию проникнуть. Я ведь актриса — и привыкла все роли на себя примерять, даже самые «непримеримые». А тут, как ни кручу, не могу себе представить, чтобы я, в такой ситуации оказавшись, могла так поступить.

И ещё интересно, что некоторые поступки у них совпадают. Значит, это и есть их мужское, совсем от нас отличительное, свойство.

Правда, помню, мне одна подруга давно ещё сказала:

— Ты пойми, мужчины — это другие люди! Просто иногда они бывают влюблены, и тогда они становятся на нас похожими.

Я вроде бы поняла и даже обрадовалась, что теперь могу как-то что-то объяснить в их поведении. Но потом опять думаю: ну а как же «мораль», «нравственность», «дружба», «верность», «любовь», и т. д. и т. п.

Ведь вроде мы все одинаково должны это понимать. Мало того, ведь они часто нас этому и учат. Меня, например, мой отец всему этому обучил, и не только на словах, но и на деле.

Вот тут какая-то нестыковка получается. Вот я опять отца вспомнила и одну смешную историю, как урок, и решила: попробую всё-таки что-то написать.

А история была такая. Приехали мы с семьёй отдыхать в Евпаторию, в мотель на берегу моря. Место чудесное, почти не обжитое. Только коттеджи на песке стоят. Но нам сказали, что за небольшую плату можно взять раскладушки и бельё и прожить несколько дней. В общем, стали мы оформлять документы. И вдруг выяснилось, что какой-то вопрос может решить только директор мотеля. Папа пошёл его искать, и мы с мамой за ним поплелись. Жара, идём по песку, всех спрашиваем, не видели ли директора. Вдруг какой-то мужчина говорит:

— Да вон он идёт.

Пока мы ходили, папа забыл, как директора зовут, а тот довольно далеко от нас идёт, того и гляди — уйдёт за угол дома. Тут папа как крикнет:

— Едрило Васильевич!!

Директор сразу обернулся. Отец, не моргнув глазом, продолжает:

— Можно вас на минутку? — и так серьёзно. Ну, а мы, конечно, с хохотом в песок упали. Потом они с директором обо всём договорились, а я всё к отцу приставала, как это он додумался так крикнуть.

В общем, как я тогда поняла, точное имя и фамилия ничего не значат, главное, чтобы человек понял, что это его касается.

Вот так, и приняв это условие, попробую начать свои «разборки» в мужской психологии.

* * *

Обычная советская школа 1950-х годов. Учатся только девочки. Учатся по-разному. В школе на уроке бывает скучно. Часто бывает скучно. Исключение составляют некоторые предметы. Вернее, не предметы, а педагоги. Бывают просто «Богом данные» учителя. Мне, правда, повезло, у нас в школе было их на удивление много. Но появились они в более старших классах.

А пока я только в 5 «Д». И самый лучший педагог — это учитель физики Бэ. Бэ., а может быть, Гэ. Бэ, не помню. Ему лет тридцать пять, он красавец, брюнет, глаза, как вишни. Но он ещё умеет так объяснить физику, что всем интересно. На его уроках всегда тишина, все слушают и влюблённо глядят на него. Но дети есть дети, а в подростковом возрасте даже девочки — те ещё стервы. А я всегда «славилась» своим поведением. То во время урока рисования, в 3-м классе, залезла под парту и кукарекала. То в 4-м, после операции аппендицита, прыгнула «на спор» из окна третьего этажа в сугроб. Прямо на глазах старенькой учительницы Варвары Ивановны. Как её, бедную, инфаркт не хватил, не знаю. В общем, тот ещё экземпляр!

А тут, не помню почему, во время урока физики я решила позавтракать. В классе тишина, двое у доски стоят, задачи решают, а учитель прогуливается от последнего ряда к доске и обратно. Закончила я есть бутерброд, пакет бумажный надула, и когда учитель ко мне спиной был, — как хлопну пакетом. Весь класс подпрыгнул, и он — тоже. Обернулся, смотрит на класс и спрашивает:

— Кто это сделал?

Я, конечно, с невинным видом в окно смотрю. А девчонки все молчат.

— Скажите, кто это сделал, — повторяет Бэ. Гэ., — пока не скажете, продолжать урок не буду.