Вместе

На экране замелькали многолюдные улицы, магазины с футболками и сувенирами. По узкой мостовой ползет экскурсионный автобус. Туристы в бриджах толпятся перед отелем “Бест Вестерн”. Контора по аренде автомобилей. Маленькая пиццерия “Литл Сизарс”. Гора жестяных банок и пластиковых бутылок, сваленных в джунглях. Таблички “Продается” с логотипами мультинациональных корпораций вроде “Сотбис” или “Чавес – Мильштейн”. На одном из снимков орущий мужчина в рубашке с принтом из ящериц тычет пальцем в местную жительницу, торгующую бижутерией с лотка.

– Я видела, – продолжала Ортиз, – как мою страну и мой маленький город захватывает и уничтожает туризм. Я видела, как у людей отжимают землю. Я видела, как моих родных и соседей вытесняют с рынка и прогоняют с насиженных мест. Мы переезжали снова и снова, по мере того как мультимиллионеры и девелоперы скупали каждый гектар рядом с побережьем или там, где есть красивые виды. Мы отползали все дальше вглубь материка, пока не оказались в третьем кольце Сан-Хосе – это столица Коста-Рики, а не город в районе Саут-Бэй, – поблизости от завода “Пепси”. Если вы бывали в Коста-Рике в последние двадцать лет, то наверняка заметили, что, по сути, она стала второй Флоридой – парком развлечений для американского среднего класса. На пляжах почти не осталось места из-за магазинов дешевых побрякушек и пиццерий. Через прежде нетронутые долины протянули канатные дороги. Страна потеряла свое лицо, а большая часть моих соотечественников, все мои ticos и ticas[10], превратились в мелких капиталистов, с заискивающим видом гоняющихся за туристскими долларами. Мне кажется, что мой народ лишился самоуважения и гордости. Если вы бывали в Коста-Рике, это не преступление, – добавила она, услышав фырканье и смешки. – Я не обвиняю никого лично. Но я обвиняю нас всех, коллективно, в безответственном стремлении к дешевым заграничным развлечениям.

Печальные сцены уничтоженной райской земли сменились рядом вдохновляющих кадров – путешественники, одиночки и пары, взирают на пейзажи Непала и Перу с почтением и потрясением.

– Я основала “Просвещенного Путешественника”, – продолжала Ортиз, – чтобы стимулировать правильное знакомство с миром. Мы организовывали маленькие туристические группы. Задолго до пандемии мы выступали против круизов, которые пагубны для океанов и явно противоречат идее осознанных путешествий и экологичного туризма. Мы поддерживали ответственных поставщиков услуг и поощряли тех, кто разделял наши идеалы. Я думала, что мы помогаем. И, возможно, так оно и было. Пропагандируемый нами способ путешествий определенно был лучше, чем туристические автобусы и круизные лайнеры. Но потом я начала считать. Я знаю, что многие из вас умеют это лучше меня, поэтому, вероятно, вы уже обо всем догадались.

На экране появилась карта мира, на которой начали загораться белые точки. Они возникали в самых разных местах, от островов Кука до Ньюфаундленда.

– Вот места, где побывала я лично. За двадцать лет я посетила 88 стран. Все континенты. Я встретила так много удивительных людей, и мне казалось, что я расширяю свой кругозор каждый раз, когда приземляюсь в новой точке земного шара. Но все имеет свою цену. Очень высокую цену. Несколько лет назад я поняла, что как человек, влюбленный в путешествия, фактически одержимый ими, я несу ответственность за более чем 270 тонн углекислого газа, выделившегося в атмосферу, и это если считать только авиаперелеты. Никакие компенсационные меры не могут возместить тот ущерб, который я нанесла.

Дилейни решила, что сейчас им покажут какое-нибудь вымирающее животное, и оказалась права. На экране измученный пингвин забрел в магазин в Терра-дель-Фуэго и рухнул замертво на глазах изумленных покупателей.

– Как вы знаете, никто пока так и не построил самолет из конопли, летающий на солнечной энергии, – сказала Ортиз. Раздались вежливые смешки. – Абсолютно все перелеты крайне вредны для планеты, тем не менее мы продолжаем летать. Почему? Потому что нам хочется. Хочется, хочется, хочется. И даже самые просвещенные защитники окружающей среды закрывают глаза на тот ущерб, который они наносят планете, перемещаясь по миру, нередко на частных самолетах, чтобы рассказывать людям об опасностях ископаемого топлива. Это уже даже не лицемерие. И я тоже была в этом виновата. Поэтому у меня появилась идея. На меня снизошло озарение. И родилось название – “Стой и Смотри”.

Дилейни задумалась, как можно исковеркать название в духе “Вместе”. Вставить знак “+” – это уж как пить дать, но что еще?

На экране появились слова “Стöй+Смöтри”.

“Господи боже”, – подумала Дилейни. Умляутов она не ожидала. А сейчас Рамона Ортиз заявит, что ее новый проект спасет планету.

– Я верю, что это произведет революцию в том, как мы знакомимся с миром, – сказала Рамона. – Не исключено, что, даже поможет спасти нашу планету.

Дилейни чуть не прыснула, но поняла, что никто больше смеяться не собирается. И проглотила смешок.