Влюблён до смерти (СИ)

В соседнем кабинете, куда ввалилась Эстер, окна не было. Его, Бездна подери, там не было! Как и во многих других помещениях Крепости.

Где же демон? 

Молох попятился к выходу, напряжённо оглядываясь.

Только бы Эстер успела скрыться! Только бы успела!

Взгляд лихорадочно скользил по чёрным от копоти стенам, обуглившимся обломкам мебели.

Молох обернулся на скрип — и налетевший вихрь сбил его с ног. Как он мог забыть, что демоны умеют прятаться под покровом невидимости!

— Держите его! — закричал Молох жнецам в коридоре. — Не дайте ему схватить Эстер!

Но было поздно. 

Демон уже прижимал Эстер к стене и, пока супруга, вырываясь, молотила его по плечам, жадно обнюхивал её шею и волосы.

— Отпусти её! — Молох стиснул зубы. Ладони снова покалывало от искрящей магии. В груди кипел гнев, а вместе с ним рвалась наружу сила, разрушительнее которой никто не знал. Если он не сдержится, если не сможет её дозировать, восстанавливать придётся не комнату и даже не этаж — половину Крепости.

Эстер исступленно дёргалась. И смотрела на Молоха. С отчаянием и мольбой.

Он не мог отдать её этому скоту. Никому не мог.

Магия обожгла ладони, готовясь хлынуть наружу, бесконтрольная, способная спалить всё живое, но...

— Не она! — взревел бес, оторвавшись от своей добычи. — Не моя! Пахнет не так, неправильно, — и он в ярости швырнул девушку в объятия Молоха. 

Дыхание выбило — с такой силой они столкнулись друг с другом. Молох обхватил Эстер за талию, не дав упасть.

— Эта не моя жена! 

Кулак врезался в стену, и гранит пошёл трещинами.

Глава 28. Ретроспектива

Алая не знала своего отца и никогда о нём не спрашивала: та, которая её родила, говорила, что у ведьм это не принято. Девочек в Болотах воспитывали матери. Мальчиков и мужчин Алая впервые увидела в тринадцать лет — случайно набрела на спрятанное в лесу поселение.

— Это неинтересно, — сказала та, которая её родила, возвращая дочь на залитую лунным светом поляну. Упирающаяся девочка считала иначе: странные широкоплечие существа, похожие и непохожие на тех, кто её окружал, казались юной ведьме интереснее бестолковых занятий магией. Тем более давно выяснилось, насколько она бездарная ученица.

А ученицей Алая и правда была бездарной. Пока другие ведьмы, её ровесницы, плели кружева заклинаний, она едва могла очистить одежду от пятен земли бытовыми чарами. 

— Всё получится, — уверяли сёстры, но из года в год ситуация не менялась. Алая приступала к уроку, полная радужных надежд, а покидала поляну, свесив голову и стараясь не смотреть в глаза матери. Хоть раз бы увидеть в них гордость, а не горечь разочарования!

Были в Болотах и слабые ведьмы, получившие лишь крупицу дара.  Жили уединённо, словно прячась от посторонних взглядов. Медленно старели в тени чахлых кипарисов рядом с болотами, поросшими мхом, и с каждым веком под кожей их лиц всё больше проступали узоры голубых вен. По ним так легко было опознать бесталанную ведьму.

Никто над ошибками Алой, конечно, не издевался. Вздумай её дразнить — и обидчикам не поздоровилось бы. Даже не пришлось бы размахивать кулаками. Вежливость и уважение были у болотных чародеек в крови. Обидеть сестру — навсегда испортить себе репутацию. Кому хотелось становиться изгоем из-за неосторожной насмешки?

И пусть никто никогда не посмел бы назвать Алую неудачницей, она сама о себе всё прекрасно знала. Её удел — завидовать чужим успехам, день за днём умирая от самоуничижения.

С раннего детства Алая видела, что отличается от сестёр. Те могли часами неподвижно сидеть на земле, повторяя  и совершенствуя выученные заклятья. Их устраивали и болотная сырость, и тяжёлый запах багульника, от которого у Алой начинала болеть голова. 

Спать на ветвях деревьев, ощущать босыми ногами влажный мох и твёрдые камни, выпутывать из волос травинки и листья — всё это Алая ненавидела. 

Ей не хватало магии, чтобы защитить себя от дождя и холода, чтобы окутать одежду и тело отталкивающей грязь плёнкой, сделать деревья стенами, небо — крышей, а траву — пушистым ковром. В отличие от других, Алая не чувствовала себя на своём месте и не умела находить радость в серых, сумеречных лесах. Она хотела настоящий дом. С настоящей мебелью.

И однажды, когда мир сотрясался от раскатов грома и она сидела под дубом по щиколотку в воде, воображая себя на берегу тёплого моря, благословенная Тьма сжалилась. Лица коснулся ласковый жар. Алая открыла глаза, и её ослепил солнечный свет. Под пальцами и босыми ногами зашуршал сухой рассыпчатый песок. 

Ведьмы не умели подчинять себе пространство и время. В Верхнем мире даром телепортации обладали только жнецы. И, похоже… их дочери.

Никто из мужчин в лесном поселении за болотами не был её отцом. 

С тех пор как Алая поняла, что не бездарна, а просто обладает иной, чужеродной магией — магией богов смерти — все её мечты были о новом доме. Крепость жнецов представлялась удивительным местом — местом, где Алая могла обрести себя, показать чего стоит, развить таланты и добиться уважения.

— Они не примут в свои ряды женщину, — убеждали сёстры, но Алая не слушала.

В Болотах её ждало одинокое бесславное будущее.