Влюбись в меня

Не знаю, зачем я вообще задала этот вопрос. Я прекрасно понимала, что она собирается сказать. В глубине души я уже все знала. Казалось, все мое счастье рассыпается как карточный домик.

– Мне очень жаль, – сказала она.

– Нет, – прошептала я, оборачиваясь. Рис стоял в нескольких шагах от меня. По его обеспокоенному лицу я поняла, что он тоже обо всем догадался. Он шагнул ко мне, но я попятилась от него.

Мама Чарли издала полный горечи стон, хотя я и представить не могла, что она способна на такое.

– Все кончено. Он… Чарли умер этим вечером.

Глава 23

Я не знала, что от боли можно впасть в ступор, что она может проникнуть так глубоко, что лишит тебя всех чувств, выпьет все эмоции без остатка. Но именно так я себя чувствовала: ощущала пустоту, бесконечность.

Тем вечером я так и не заплакала.

И когда Рис отвез меня обратно к себе, и когда он помог мне раздеться и лечь в постель, и когда он обнял меня и не отпускал, пока я не уснула.

Выходные после этого звонка прошли как в тумане. Джекс дал мне неделю отгулов, и я даже не стала притворяться, что недовольна его решением. Я была не в состоянии общаться с людьми и что-либо делать.

Я не заплакала и во вторник, когда приехала в медицинский центр, чтобы забрать все рисунки и личные вещи, которыми за годы заполнила палату Чарли. Мы загрузили три больших коробки в багажник пикапа Риса. Я не заплакала и тогда, когда увидела пустую постель, когда узнала, что он умер во сне от разрыва аневризмы, когда услышала, что он ушел в одиночестве.

Вскрытия не требовалось, поэтому похороны назначили на четверг. Я поверить не могла, что все происходит так быстро, словно его родители только и ждали, когда это случится, а могилу ему выкопали много лет назад, и с тех пор она стояла в ожидании.

Я не заплакала, когда Рис привез меня в мою квартиру, и я сложила все рисунки, которые дарила Чарли, в углу своей студии. Я даже не заметила, что все окна и двери моего дома теперь снабжены датчиками системы безопасности. Точнее, я заметила это, но мне было все равно.

В четверг утром я надела свои единственные черные брюки, которые теперь стали мне немного велики. Только тогда я поняла, что Рис всю неделю не ходил на работу. Собрав волосы в низкий хвост, я оценила свое отражение в зеркале. Фиолетовые пряди побледнели, теперь их было почти не различить. Зато весьма заметны были темные круги под глазами.

Надев очки, я вышла из ванной. Рис повязывал черный галстук на кухне. Гладко выбритый, широкоплечий, он отлично смотрелся в костюме, просто прекрасно. Похоже, какую бы пустоту я ни чувствовала, мои интимные места желали другого.

Рис повернулся ко мне, наклонил голову набок и внимательно меня изучил. С субботы мы почти не говорили. Впрочем, он-то пытался меня разговорить и был рядом, хотя я его об этом не просила. Так же и с похоронами. Я не просила его идти со мной, но он собрался раньше меня, и я лю… ценила его за это.

Я подошла к кухонной стойке.

– Ты взял отгулы на работе? – спросила я.

Рис медленно кивнул, поправляя манжеты.

– Да, не хотел оставлять тебя одну.

– Ты не обязан был этого делать, – заметила я.

– У меня были отгулы. К тому же все понимают. – Он подошел ко мне и заглянул в глаза. – Я вернусь к работе на следующей неделе.

– Спасибо. Ты… так меня поддержал.

– Малышка, – сказал Рис, обхватив мое лицо руками, – так ведь и поступают в подобных ситуациях. – Он провел большими пальцами по моим скулам, а мне только этого и надо было. – Я рядом.

Отвернувшись, я зажмурила глаза. Рис прижал меня к груди и обхватил руками. С секунду я не двигалась. Не знаю даже, почему, но когда я обняла его в ответ, мне захотелось, чтобы мы оказались без одежды.

– Это несправедливо, – пробормотала я ему в грудь.

Он поцеловал меня в макушку.

– Несправедливо, – согласился он.

В груди полыхал пожар. Я отстранилась от Риса и глубоко вдохнула.

– Я готова, – сказала я.

И соврала.

Думаю, он это понял.

Прощальную церемонию устроили в похоронном бюро, которое находилось в самом центре кладбища, по размерам не уступавшего небольшому городку. Дорожки извивались под ветвями могучих дубов, которые еще не сбросили листву. Место было спокойным, тихим, болезненно красивым.

Мама с папой уже ждали снаружи вместе с Гордоном и Томасом. Меган стояла рядом с мужем, положив ладонь на округлившийся живот. Все они, даже Томас, обняли меня, хотя мне этого не хотелось. Было бы лучше, если б они поздоровались со мной так же, как с Рисом, ограничившись кивком и рукопожатием. Этого мне достаточно.

– Милая, – пробормотала мама, целуя меня в лоб. У нее в глазах стояли слезы. – Нет таких слов, которые могли бы хоть как-то помочь в эту минуту.

– Знаю, – прошептала я, отстраняясь от нее и поднимая глаза к безоблачному небу. День был слишком прекрасен для похорон. Я взглянула на папу, которому в строгих брюках и рубашке было столь же неуютно, как и Томасу.

Он перехватил мой взгляд, и я заметила печаль в его спокойных глазах. Чарли был ему как сын. Мои родители всегда о нем заботились. Я понимала, что теперь они тоже страдают.