Влечения

Закончив с этим, Ребекка собрала аппаратуру и ушла. Перед очередной фотосессией для «Вог» у нее еще оставалось немного времени, и она планировала заскочить в магазин, а потом домой.

Такси подвезло ее к самому подъезду. Ребекка бегом поднялась по трем лестничным пролетам. Каблучки ее черных кожаных туфель звонко отстучали дробь по голым ступенькам. Днем бывший склад пустовал. Карен уходила на работу с раннего утра, как, впрочем, и остальные жильцы: хореограф с первого этажа, дизайнер со второго и супружеская пара с последнего, четвертого. Поднявшись на свой этаж, Ребекка на ходу вынула ключ, переложив сумки с продуктами в другую руку. Но не дойдя нескольких шагов до двери в свою квартиру, она вдруг остановилась. У нее отчего-то екнуло сердце и стало очень не по себе. А в следующее мгновение она обратила внимание на то, что дверь в квартиру не заперта и даже немного приоткрыта.

— Карен? — позвала она негромко.

Ответом ей была тишина. Глухая, недружелюбная тишина. От охватившего Ребекку страха голос чуть изменил ей.

Только теперь она заметила, что оба замка были выворочены. Подойдя на цыпочках к взломанной двери, она легонько толкнула ее плечом внутрь. Та бесшумно отворилась, и за ней открылся темный провал прихожей.

Она сделала шаг вперед и вновь замерла. Глаза у нее полезли на лоб. Двери всех комнат были распахнуты настежь, а сами комнаты подверглись настоящему разгрому. Одежда и обувь кучами валялись в обеих спальнях. В гостиной на пол были сброшены книги, настенные украшения и бра. Лежала разбитая ваза. Цветы вывалились из нее, а ковер был мокрым от воды. В кухне глазам Ребекки открылась такая же чудовищная картина. Ящики буфета были вынуты и сброшены на пол вместе со всем содержимым. Крупы, сахар и кофе перемешались на полу с медом, пролитым оливковым маслом и кетчупом. По «полной программе» досталось и холодильнику.

Безуспешно пытаясь сглотнуть подступивший к горлу противный ком, Ребекка медленно повернулась и сразу же заметила, что дверь в проявочную была плотно прикрыта. Она сделала в ту сторону несмелый шажок и снова остановилась. Ей вдруг пришло в голову, что во всем здании она может оказаться одна. И некому будет прийти на помощь, если что… Не лучше ли сбежать? Вырваться на улицу и оттуда позвонить в полицию? С минуту она раздумывала, что ей предпринять. Но затем ее охватила ярость. Кто посмел влезть в ее дом и устроить здесь такое?! На этот наглый вызов Ребекка готова была ответить адекватно. Господи, какой бардак!.. Словно тут граната взорвалась…

Чувствуя, как по позвоночнику скатилась капелька пота и как пересохло в горле, она продолжала дико озираться вокруг. Ребекка интуитивно поискала глазами какое-нибудь орудие, которым в случае чего можно было бы защититься. За неимением лучшего она взяла острый полосатый зонтик, забытый в квартире кем-то из дружков Карен. Крепко ухватив его, она подкралась к двери в проявочную, резким движением распахнула ее и, тут же лихорадочно нащупав в темноте выключатель на стене, включила свет.

Глазам ее открылось поистине жуткое зрелище. Ванночки с химикатами были опрокинуты с полок. Все вокруг пропиталось растворами и реактивами. В воздухе стояла тошнотворная вонь, выедавшая глаза и ноздри. Растерянно моргая, Ребекка потерянно оглядывалась. Тысячи, тысячи долларов коту под хвост!.. Объективы, увеличитель, фотобумага, термометры, фильтры, лайтметры… Все, что она приобретала годами, отдавая за это последние деньги… Все было уничтожено и разбито… Под ногами на полу хрустело стекло, повсюду валялись разрозненные сломанные детали из нержавейки. Тот, кто натворил это, постарался на совесть. Но ради чего?.. Телевизор с видеомагнитофоном и стереосистема, стоявшие в гостиной, были не тронуты. Как и жемчужная нитка, доставшаяся ей в наследство от бабушки. Ребекка видела ее в своей спальне несколько минут назад.

И тут ее озарило… Взломщику нужна была в этом доме конкретная вещь, и Ребекка поняла, что именно.

Берт Хэндфорд раскрыл ветхий фотоальбомчик и ткнул пальцем в снимок, на котором была изображена маленькая девочка, позировавшая в бальной пачке, стоя на низенькой кирпичной стенке. Головка ее была застенчиво склонена набок.

— Это наша Трейси! — с гордостью произнес Берт.

Репортер из «Маргейт эхо» внимательно всмотрелся в фотографию. Снимок был очень плохого качества, как, впрочем, и многие другие в альбоме. Старик сказал, что в основном сам снимал. Тьфу ты! Лучше бы он жене своей дал попробовать. Во всяком случае, хуже бы не было… Репортер не знал, что и подумать. Уловить сходство между маленькой девочкой, робко улыбающейся в объектив, и красавицей танцовщицей, чьи снимки мелькали на первых полосах всех ведущих газет мира, было очень сложно.

— Постоянно танцевала… Такая неугомонная была… — проговорила Мэйвис. Голос ее дрогнул, а на глаза вновь навернулись слезы.