Влечение

В душе Лиззи боролись радость от того, что с сестрой ничего не случилось, и шок от открытия, к которому она никак не была готова.

— Как ты могла? С ним — после того, что он сделал! В твоем доме! Он тебя вынудил? Отвечай! Угрожал? Ты не могла пойти на это по доброй воле!

— Почему?

Джесс перевела взгляд на Джеймса, чье обычно добродушное лицо словно окаменело. Вздохнув, она отвернулась. Защищать себя и Роба стало жизненно важным делом.

— Почему? — повторила она. — Что, если я сама захотела? Что, если мы оба хотим друг друга — как вы с Джеймсом, как все остальные? Может, заботимся друг о друге, потому что одни в целом свете знаем, что нам нужно? Неужели ты не можешь это представить?

— Не могу. Это противоестественно, аморально. И совсем не похоже на тебя.

— Откуда ты знаешь? — ледяным тоном осведомилась Джесс.

— Лиз, — предостерегающим тоном окликнул жену Джеймс.

Тем временем Сок ухватил две крышки от кастрюль и начал барабанить. Лиззи наклонилась над ним. Момент был решающий. Между сестрами разверзлась пропасть. Каких-нибудь несколько минут и горсточка слов, да еще этот парень разделили их так, как никогда и ничто в жизни.

— А как же Бетт? — уже другим, умоляющим голосом спросила Лиззи.

— Бетт двадцать два года. Взрослая женщина. А Дэнни — пока ты сама не потревожила его память — больше нет на свете. Тебе не нужно было приезжать сюда, Лиззи. Джеймс, ты должен был удержать ее.

В дверях показался Роб — полностью одетый, даже куртка наброшена на плечи.

— Я пошел, — сказал он Джесс.

И, прежде чем она успела возразить, вышел за порог. Хлопнула входная дверь. Шум, источником которого был не он сам, испугал Сока; его мордашка угрожающе скривилась.

— Зачем ты так, Лиз? — с горечью произнесла Джесс. — Я хотела, чтобы он остался.

Лиззи разрывалась между возмущением и ревностью.

— И чтобы мы не приезжали!

Воцарилось молчание. Джесс убрала кофеварку. Она не собиралась никому и ничего доказывать. Все, чего ей хотелось, это быть собой.

* * *

— Привет, — поздоровалась Кэт.

Она все хорошо обдумала, прежде чем наводить справки, где живет Роб. К счастью, он оказался дома.

— Решила, знаешь ли, тебя навестить. Посмотреть, все ли в порядке.

— Конечно в порядке. Почему нет?

Он посторонился, пропуская ее в комнату. Она сбросила свой блестящий плащ и швырнула на кровать. На Кэт была красная мини-юбка из твида и светлая вязаная кофточка, придававшая ей сходство с озорным котенком.

— Как встретил Рождество? — инквизиторским тоном спросила она.

Роб пожал плечами.

— Дома. — И чтобы отвлечь ее: — А ты?

Девушка поморщилась.

— Ездила к предкам в Кройдон. Сестра с обоими братьями тоже явились не запылились, и мамашины предки. Если б не теснота, было бы очень даже ничего.

— Да, конечно. — Он вдруг вспомнил об акварели. — Я приготовил тебе подарок.

Ее треугольное лицо зарделось от изумления. И вообще она была в этот день очень хорошенькой. Кэт постоянно менялась — от встречи к встрече.

— Это еще зачем? Я хотела сказать — почему?

Он отдал ей деревенский зимний пейзаж в рамке собственного изготовления. И вдруг понял, почему ему приглянулась эта картина. Миниатюрностью и свежестью она напоминала саму Кэт. Девушка внимательно рассмотрела картину с обеих сторон.

— Действительно прелесть.

Она была немного сбита с толку. Картина будет не очень-то на месте среди плакатов с модными группами и красочных открыток.

— Раз уж ты пришла, может, сходим куда-нибудь, выпьем?

Она подняла на него глаза с поволокой.

— Да. Это хорошая мысль.

И затолкала картину в пластиковый пакет, который достала из дамской сумочки.

В баре, за выпивкой, Кэт призналась:

— Вообще-то я о тебе много думала. Все праздники. О том, как тебе досталось. И о Дэнни тоже. Грустная история. Мне его даже жалко — несмотря на… ну, ты понимаешь.

Ее синтетический плащ тоже поскрипывал, когда она протягивала руку за своей кружкой светлого пива. Глаза из-под ресниц так и стреляли в сторону Роба.

«Я ей нравлюсь, — подумал Роб. — То ли из жалости, то ли из любопытства, то ли ее привлекает драма, но она явно зациклилась на мне». Однако он не придал этому особого значения.

Все время, с тех пор как он ушел от Джесс, оставив ее на растерзание экспансивной сестре, Роб постоянно ощущал ее присутствие. Она завладела всем его существом. В душе что-то сдвинулось. В ушах звенело; руки беспокойно елозили по залитому пивом столу.

Позади него кто-то пробирался к автомату, торгующему сигаретами. Из динамика прямо им на головы исторгся новый бурный поток музыки. Роб пытался заново приспособиться к знакомой обстановке, но душой был далеко отсюда, в доме Джесс.

Ему хотелось без конца разговаривать с ней. Она немолода — старше его матери, если бы та была жива, но разница в возрасте совершенно не ощущалась. Что бы они ни сказали или сделали, в этом не было ни грана притворства. Их отношения были прямыми и честными, без загадок и недомолвок. Он сам не мог объяснить себе причину ее очарования, понять природу тех волн, что и будоражили, и успокаивали. Словно он заблудился и наконец-то вышел к родному дому.