Власть Варяга

Можешь перечислить в «Фонд мира» или еще куда-нибудь. Мне без разницы! Я знаю, что ты пластинку гнать не будешь. Когда-то Резван мне очень помог, не буду вдаваться в детали, это ни к чему. Я попытался вернуть ему долг «капустой», но он не взял. Так что косвенно я возвращу ему эти деньги, правда, уже после его смерти. Что ты на меня так смотришь, начальник, удивлен? — спросил Кузя.

— Есть немного.

— Честно говоря, я сам себе удивляюсь. С какой это стати смотрящий за сутера просит? Ведь так?

Чертанов улыбнулся:

— Предположим.

— Хочу тебе заметить, Резван ведь не всегда сутером был. Имел такой вес, что дай бог каждому!

Немного помолчав, Кузя продолжил:

— Конечно, я не должен общаться с презренным сутером, но жизнь погано устроена и гораздо сложнее, чем нам кажется. Сегодня мы на коне, но что будет завтра, не знаем. Парень он был надежный, вот что главное. Я его знал очень давно. И даже хотел вытащить из сутенеров. Всегда важно иметь рядом с собой верного человека, в наше смутное время — это большая редкость.

Теперь смотрящий предстал перед Чертановым совсем с другой стороны. Странно, оказывается, он может быть и таким.

— И как ты думаешь, кто его мог убрать? — спросил Михаил.

В салоне сделалось жарко. Кузя включил кондиционер, и тот заработал почти неслышно, охотно поглощая накопившийся зной.

— Насколько мне известно, особых врагов у него не было. Я ведь все-таки «крыша», и о подобных вещах должен был знать в первую очередь. Пробил через своих людей, но там все чисто. Мое мнение, что его сделал кто-то из залетных. Вряд ли кто рискнет конфликтовать со мной, а его убийство — это откровенный вызов лично мне!

— Тоже верно, — согласился Михаил.

— Если что-то от меня потребуется, дай знать! Помогу!

— Договорились, — не стал отталкивать протянутую руку Чертанов.

— А по поводу того, что я с ним корешился, не удивляйся. Жизнь порой такие кренделя выписывает, что даже шекспировские страсти новогодней сказкой покажутся. Когда я в последний раз в Перми чалился, так получилось, что к нам в лагерь попали два брата. Обычно такого не допускают, но в этот раз чего-то там у барина не сработало, и они оказались вместе. Вот, казалось бы, радоваться нужно, все-таки родная душа рядом оказалась. Да не тут-то было. Старший брат — блатной, в авторитетах ходит, а младший — в «петухах». Опустили его по малолетке, не разобравшись. А когда выяснили, что подстава, то уже поздно было. Так вот, братья в лагере пробыли вместе несколько лет и даже ни разу не общались между собой. Если чем и мог помочь старший братан младшему, так это сбрасывал порой какие-нибудь объедки со своего стола, как собаке! А иначе нельзя, не поймут… Так и следом за младшим угодить можно. Трудно даже представить, каково было старшему, когда его братца где-нибудь в сортире блатные пользовали!

Чертанова передернуло:

— Невеселая история.

— Это уж точно. Быть рядом с братом несколько лет и ни разу не поздороваться. А Резван, слава богу, был не «петух». В общем, держи меня, начальник, в курсе дела!

— Договорились, — согласился Чертанов, распахивая дверь.

— А может быть, тебя все-таки подвезти?

— Не надо, — отмахнулся Чертанов, — я же говорю тебе, что сам на колесах.

* * *

Понятыми при обыске была семейная пара: невысокий сухонький дедок лет семидесяти и полная бабка. Оба сидели в углу, на старых стульях и временами бросали испуганные взгляды на расхаживающих по комнате оперативников. Как и предполагал Чертанов, ключи, найденные в кармане Резвана, оказались от его квартиры, так что проникли они сюда без труда. Старики были соседями Мугаметова.

Квартира была небольшой. Мебели — минимум, ровно столько, чтобы переночевать и сложить одежду. Практически никаких украшений, если не считать огромного количества женских фотографий, развешанных на всех стенах, начиная от коридора и заканчивая кухней.

Создавалось впечатление, что хозяин квартиры готовился к грандиозной фотовыставке — смущала только откровенность женских поз. Правда, некоторые снимки были выполнены вполне художественно и невольно задерживали на себе взгляд.

— Ничего себе, — воскликнул Чертанов, двигаясь вдоль стен и разглядывая фотографии, — каких тут только не встретишь.

Дедок, явно стесняясь супруги, щурясь, бросал редкие, но заинтересованные взоры на ближайшую стену и, видимо, крепко жалел о том, что не захватил с собой очки. Возможно, он немедленно побежал бы за ними, если бы не суровый взгляд бабки, которая неподвижно, словно изваяние, смотрела строго перед собой.

— Да, тут есть на что посмотреть! — отозвался Шевцов.

Дедок поерзал на стуле. Он явно целиком и полностью разделял мнение оперов и, едва ли не вывихнув шею, принялся рассматривать крупную фотографию обнаженной женщины, сидящей на стуле.

— Если бы я не знал заранее, что наш друг сутенер, то догадался бы уже по этим снимкам, — сказал Балашин.

Шевцов лишь хмыкнул:

— Это ты напрасно, маньяки ведь тоже любят женские фотографии.