Власть привычки. Почему мы живем и работаем именно так, а не иначе

Первые несколько лет список имел всего около сотни подписчиков, и Мейер с женой изо всех сил старались удержать компанию на плаву. Со временем, однако, все больше радиостанций начали пользоваться статистикой Мейера, чтобы расширить свою аудиторию – и, в частности, пользоваться формулами, которые он разработал для объяснения тенденций в музыкальных предпочтениях слушателей. Все это – его список, данные, продаваемые «Mediabase», а затем и аналогичные услуги, предоставляемые растущей отраслью консультантов-аналитиков, – стало оказывать огромное влияние на работу радиостанций.

Одной из любимых загадок Мейера была следующая: почему во время некоторых песен слушатели никогда не переключают радиостанцию? Диджеи называют такие песни «липучками». Много лет Мейер отслеживал сотни «липучих» песен, пытаясь угадать принцип их популярности. Его кабинет был завален диаграммами и графиками, отражающими характеристики самых разных прилипчивых песен. Мейер всегда искал новые способы измерения уровня «липучести»; к появлению «Hey Ya!» он уже вовсю экспериментировал с данными компании «Arbitron».

Некоторые из самых прилипчивых песен того времени были прилипчивыми по весьма очевидным причинам – «Crazy in Love» Бейонсе и «Señorita» Джастина Тимберлейка, например, только что вышли и сразу завоевали огромную популярность, но это были отличные песни уже состоявшихся звезд, так что «липучесть» была совершенно логична. Почему слушателей привлекали другие песни, никто толком не понимал. Например, когда летом 2003 года в эфирах стала появляться «Breathe» Блю Кантрелл, волну переключали лишь единицы. В интервью для музыкальных изданий радиоведущие в один голос утверждали, что эта песня – совершенно не запоминающаяся мелодия, построенная на ударных. Многие диджеи считали ее настолько пресной, что крайне неохотно ставили в эфир. Но по какой-то причине люди ее слушали – причем даже те, кому она не очень нравилась. Или возьмем «Here Without You» группы «3 Doors Down» или почти любую песню группы «Maroon 5». Оба коллектива настолько невыразительны, что для описания их блеклых творений критики и слушатели придумали новую музыкальную категорию – «ванный рок». И все-таки люди не переключали приемники.

Еще были песни, которые, по словам слушателей, им ужасно не нравились, но все равно привлекали внимание. Возьмем Кристину Агилеру или Селин Дион. Опросы показывали, что мужчины ненавидели Селин Дион и терпеть не могли ее песни. И тем не менее, когда мелодия Дион звучала на радио, мужчины не выключали ее и дослушивали до конца. Радиостанции Лос-Анджелеса, которые регулярно ставили Дион в конце каждого часа – когда измерялось количество слушателей, – смогли увеличить свою аудиторию на целых 3 % – огромная цифра в мире радиовещания. Слушатели мужского пола, может, и считали, что им не нравится Дион, но песни ее слушали[235].

Однажды вечером Мейер решил прослушать десятки «липучих» песен разом. Он ставил их одну за другой, по кругу, и постепенно начал подмечать определенное сходство. Конечно, дело было не в том, что все песни звучали одинаково. Совсем нет. Одни были баллады, другие – поп-мелодии. Дело было в том, что каждая звучала именно так, как и должна звучать песня данного конкретного жанра. Другими словами, все «липучие» песни звучали знакомо – как и все остальное на радио. Только чуть лучше, чуть ближе к идеалу.

«Время от времени радиостанции проводили телефонные опросы – обзванивали слушателей и ставили фрагмент песни. Люди говорили: “Я это слышал миллион раз. Надоело, сил нет”, – сказал мне Мейер. – Но когда слушаешь радио, подсознание говорит: “Я знаю эту песню! Я слышал ее миллион раз! Я могу подпевать!” Прилипчивые песни – именно то, что вы ожидаете услышать на радио. Ваш мозг подсознательно хочет именно такую песню, потому что она знакома и похожа на все остальное, что вы уже слышали и успели полюбить. Она просто звучит так, как надо».

Исследования показывают: предпочтение «знакомых» вещей – следствие работы нашей нервной системы. Многие ученые изучали мозг людей во время прослушивания музыки, отслеживая, какие его отделы участвуют в обработке звуковых стимулов. Прослушивание музыки задействует различные области головного мозга, в том числе слуховую кору, таламус и верхнюю теменную область[236]. Эти же участки связаны с распознаванием паттернов и помогают мозгу решить, на что обратить внимание, а что можно проигнорировать. Области, которые обрабатывают музыку, другими словами, предназначены для поиска шаблонов и знакомых моделей. В этом есть определенный смысл. В конце концов, музыка – штука сложная. Тоны, тональности, накладывающиеся друг на друга мелодии и конкурирующие звуки почти в любой песне – или любом разговоре на оживленной улице, если на то пошло, – настолько подавляют и ошеломляют, что, будь мозг лишен способности сосредотачиваться на одних звуках и игнорировать другие, окружающий мир казался бы нам жуткой какофонией[237].