Власть молнии

– Ну?! – Данила Романович не выдержал, изо всех сил хлопнул правой ладонью по подлокотнику стула и вскочил. Его светло-карие глаза, казалось, метали гневные молнии.

Остромир испуганно отшатнулся. А митрополит, наконец, уступил, но всем своим видом показывал, что остаётся при прежнем мнении.

– Так. – Князь опустился на стул, поправил одежду. – А теперь сказывайте, чужеземцы, откуда вы. Только чур, не лгать.

– Да мы устали уже говорить… – начал было Карсидар, но Данила Романович сказал, как отрезал:

– Мне сказывайте.

Читрадрива взял инициативу на себя и выложил честно и откровенно ту часть сведений об их странном мероприятии, которая могла быть доступна восприятию русичей: как два наёмника отправились по своим делам в путь на юг, как с ними увязался он, Читрадрива, как прошли они владения многих знатных особ, как на границе владений последнего князя на них напали вооружённые люди, тяжело ранили старика, которого пришлось оставить на крошечном хуторке, как два других участника похода заблудились в горах, были подхвачены внезапно поднявшимся ветром и перенесены невесть в какие земли. Разумеется, ни слова про Ральярг-Риндарию сказано не было.

– Значит, был ещё третий? – уточнил князь, слушавший гостя чрезвычайно внимательно. – Его, часом, не татарва уходила?

– Это было ещё до сильного ветра, – возразил Читрадрива.

– А что у вас с татарами приключилось?

Карсидар заметил злорадное выражение, проскользнувшее на лице Иосифа. Михайло попытался что-то вставить, но князь лишь бровью повёл, и сотник промолчал.

Тогда Карсидар рассказал, на этот раз ничего не утаивая, как очнулся после перелёта по воздуху в ночной степи, как на него накинулись дикари, связали, издевались, отрезали полуха, как он обозлился на них и…

Тут митрополит не выдержал и разразился гневной обличительной речью:

– Зри, княже! У поганаго лжеца Хорсадара ухо отсечено быша, ныне же есмь! Сиречь, Хорсадар суть отродье диавола!..

Также чужестранцы были обвинены в появлении из-под земли, а не в полёте «по воздусям», в невероятно скором изучении языка и книжной грамоты, а Карсидар к тому же – в явном и неприкрытом применении колдовского огня и сведении с неба молнии, разбившей церковь святых Бориса и Глеба. Впрочем, все эти обвинения Иосиф выдвигал против них ещё перед Ростиславом Мстиславовичем, новым было только первое.

«Заметил таки старик отросшее ухо. Глазастый», – с неприязнью подумал Карсидар.

А Данила Романович слушал митрополита столь же внимательно, как перед тем гостей. Интересно, на чьей он стороне?.. Карсидар попробовал заглянуть в его мысли и с облегчением почувствовал всё возрастающее, хоть и сдерживаемое усилием воли, раздражение велеречивостью митрополита и непримиримостью его суждений.

«Зря волнуешься, – отозвался Читрадрива. – Князь отдаёт себе отчёт в том, насколько мы ценны как союзники, и какими опасными можем стать в качестве врагов».

Когда митрополит выдохся (вернее, умолк, чтобы перевести дыхание) Данила Романович заговорил:

– Хорсадар, ты живьём попалил несколько сотен татар во главе с самим Менке. Ты что, так ненавидишь их?

Мигом нахлынули воспоминания. Карсидар даже пошатнулся от их напора, и его вновь затошнило.

– Так, хорошо, – похоже, молчание гостя и изменившееся выражение его лица были красноречивее любых слов. – Из того, что мне рассказывал давеча Михайло, а также из слов твоего товарища я понял, что у себя на родине ты промышлял тем, что нанимался за деньги к родовитым людям, дабы охранять от татей их богатства при перевозке. Так ли это?

– Так, княже, – прохрипел Карсидар, ещё не вполне оправившийся от приступа ненависти.

Митрополит охнул и закатил глаза к потолку. Данила Романович вновь хлопнул ладонью по подлокотнику стула, призывая Иосифа к порядку, и спросил:

– А раз так, не наймёшься ли ко мне охранить от поганых татарских псов главную ценность мою – землю Русскую, которой я отныне владею?

– Княже!!! – Митрополит грохнулся на колени и, одной рукой сжимая болтавшийся на животе громадный золотой крест, а другой отчаянно колотя себя в грудь, вновь завёл длинную речь, призванную предостеречь Данилу Романовича от роковой ошибки. К слову он помянул какого-то князя Всеслава Волхва, который по ночам оборачивался волком, добегал до Тмутаракани и пересекал дорогу Хорсу. Теперь же, мол, поганский Хорс послал другого искусителя, призванного сбить киевского князя с пути истинного и тем самым ввергнуть Русь в пучину бедствий.

– Всеслав, как я помню, не принёс на Русь худа. Хорсадар же ненавидит татар, – возразил Данила Романович. – Значит, поможет мне. А уж Дрив денно и нощно читает Святое Писание. Или мне не правду говорили?

Иосиф нехотя кивнул, подтверждая правоту князя.

– Какой же из него-то враг?

– Сие суть козни нечистаго! – возопил митрополит.

Князь медленно встал, расправил плечи, подошёл к коленопреклонённому старцу и, нависая над ним наподобие горы, медленно, по слогам отчеканил:

– Да я, отче, хоть чёрту душу продам, если он поможет оборонить мою землю. Ты понял?