Власть демиурга

— Спасибо, уважаемый, вы мне очень помогли. И кухня у вас великолепная — возможно, я ещё не раз воспользуюсь вашими услугами. А сейчас я пойду, познакомлюсь со своей поклонницей.

— Прощайте, господин, — трактирщик ещё раз низко поклонился и отошёл от столика, занявшись своими делами — несмотря на поздний час, посетители в трактир продолжали прибывать, и все они пришли сюда за одним — поесть.

Один, кивнув Лите, как бы приглашая её следовать за собой, спокойно вышел из-за стола и направился к выходу. Девушка тоже пошла за своим спутником — ей было чрезвычайно интересно, чем закончится поединок. Вернее, больше всего её занимал вопрос не «чем» — поединок однозначно должен был закончиться победой её спутника, а «как»… Следом за ними из-за столов поднялись все наёмники, присутствовавшие в этом трактире — как те, что уже поели, так и те, кто только что пришёл и даже ещё не заказывал себе ужин. Вечер начинал быть интересным…

Выйдя из трактира, Лита сразу же увидела наёмницу, поджидавшую их на площадке перед трактиром — утоптанная до состояния камня земля как нельзя лучше подходила для поединков. Один спокойно направился к ней и остановился в нескольких шагах от воительницы, спокойно её изучая. Лита попыталась подойти поближе, но приблизиться вплотную, чтобы посмотреть на бой, не смогла — парочку уже окружали наёмники, вышедшие из трактира. Немного времени — и Один с наёмницей оказались в круге шагов в четырнадцать-пятнадцать в поперечнике, образованном плотной вооружённой толпой. Пихнув одного из наёмников локтём в бок, так, что тот зашипел от боли и отшатнулся, девушка всё же пробралась в первые ряды, но услышала лишь окончание разговора:

— … и твои кости обгрызут бродячие собаки!

— Не спеши, красавица! Ты ещё не сказала, что будет, когда ты проиграешь!

— Если я проиграю — клянусь Одином, я отдам ему свою душу!

— Ну, твоя душа мне, в общем-то, не нужна, а вот тело пригодится — мне как раз нужна безропотная служанка, моя нынешняя не справляется со своими обязанностями. Хотя, раз ты так настаиваешь, можешь заодно отдать мне и свою душу — я, в общем-то, не возражаю. Значит, договорились: если проиграешь — отдаёшь в мои руки в комплекте с душой свою жизнь и свою волю. Я буду твоим господином — ты не сможешь ослушаться ни одного моего приказа, даже если я прикажу тебе лечь подо всех наёмников этого города и ублажать их как последняя портовая проститутка. Ты согласна на это условие?

— Я вырву всё, что у тебя бесполезно мотается между ног, и засуну в твою вонючую глотку!

— Не возражаю. Если у тебя это получится, разумеется. Ну так ты согласна на мои условия?

— Согласна! Бери любое оружие и защищайся!

— Мне не нужно оружие, я сам — оружие. Нападай.

— Ну, смотри, ты сам этого захотел! — и с этими словами наёмница, мгновенно выхватив из-за закреплённых за спиной ножен два недлинных, слегка изогнутых меча односторонней заточки с острым концом, небольшими гардами и удлинёнными рукоятями, напоминающих гибрид сабли и катаны, стремительно атаковала, раскрутив мечи в своих руках в один сверкающий гудящий круг.

Мужчина же, смотря, как наёмница непринуждённо несётся на него с обнажённым оружием, даже не сдвинулся с места, лишь удовлетворённо хмыкнув. Мгновение — и под вздох разочарования мечи пронзили тело небрежно стоящего мужчины… Вернее, так показалось зрителям — на самом деле мечи пронзили пустоту, место, где мужчина только что стоял. Сам же мужчина неуловимым движением сместился в сторону от атаки, продолжая всё так же расслабленно стоять и, улыбаясь, смотреть на воительницу. Та, пробормотав сквозь зубы что-то явно нелицеприятное в адрес своего противника, резко развернулась и обрушила на мужчину град ударов, не забывая о собственной защите — казалось, что воительница окуталась радужной сверкающей стальной сферой, из которой попеременно вылетали, то жаля, то пытаясь развалить противника надвое стальные клинки. Удары мечей обрушивались сверху, снизу, сбоку, по диагонали — во всех мыслимых и немыслимых направлениях, постоянно чередуясь и перекрывая все уровни от нижнего до верхнего так, что противнику было невозможно уклониться. Однако поражённая женщина видела, что ни один из её ранее безотказных приёмов не достигает цели — мужчина умудрялся, всё так же расслабленно стоя в центре импровизированной площадки, каким-то образом уходить от всех её ударов, а те удары, от которых было невозможно уклониться, он отбивал ладонями рук, ударяя по лезвиям мечей плашмя и отводя их от себя. Ненамного, только чуть-чуть меняя траекторию, но и этой малости хватало для того, чтобы бритвенно-острое железо со свистом рассекало воздух рядом с телом вместо того, чтобы пронзить мягкую, податливую плоть.