Владыка башни

На миг Лирне показалось, что все это – не более чем спектакль и показное смирение вождя, однако нарастающий ропот недовольства и замешательства среди воинов свидетельствовал, что театром тут и не пахло. Альтурк говорил искренне. Он действительно хотел, чтобы его судили.

Вперёд выступил пожилой воин – невысокий и тонкий, как хлыст. Судя по тому, как все стихли, когда он поднял свою дубинку, он пользовался большим уважением среди соратников. Воин смотрел на коленопреклонённого вождя с оттенком сожаления.

– Наш талесса просит о суде, – начал он. – И, исходя из того, что он нам поведал, его действительно следует судить. Я, Мастэк, был его братом по оружию с того времени, когда он вырос настолько, что мог сам забраться на пони. И я ни разу не видел, чтобы он дрогнул в бою. Ни разу не видел, чтобы он бежал от трудного решения или трудного пути. Я никогда не видел его слабым… До сегодняшнего дня. – Старый воин прикрыл глаза, собираясь с силами, чтобы продолжить. – Я считаю его виновным в слабости. Он не может дольше оставаться нашим талессой. Я присуждаю его к той судьбе, которая ждёт предателя, стоящего рядом с ним. – Воин оглядел лонаков. – Есть кто-нибудь, кто может оспорить моё решение?

Все молчали. Лирна не видела на их лицах гнева, лишь мрачное одобрение. Она понимала, что происходит: эти люди были по рукам и ногам связаны своими обычаями, как жители Королевства – законами. Это был суд, а не мстительная толпа, и суд сказал своё слово.

Молчание разорвал резкий взрыв хохота, такой громкий, что он эхом пронёсся по долине. Глаза Кираль смотрели на поверженного вождя и горели ликованием, зубы оскалились, она вся заходилась от радости. Давока поднялась и отвесила девушке пощёчину, принуждая замолчать. Это не помогло, та продолжала хохотать: казалось, что с каждой новой пощёчиной её смех становится все громче. В конце концов Давоке пришлось засунуть ей в рот кляп, завязав узел на затылке. Стало тихо, однако смеяться Кираль не прекратила. Она повалилась на землю, слёзы радости текли у неё из глаз. Она перехватила взгляд Лирны, её глаза вспыхнули в пламени костра, и она сестре подмигнула.

Принцесса отвернулась от них и увидела, как Мастэк шагнул к своему бывшему вождю, сжимая обеими руками дубинку.

– Я предлагаю тебе нож, Альтурк, – произнёс он. – В память о наших битвах.

– Убей меня, но не надо оскорблять, – покачал головой Альтурк.

Старый воин кивнул и занёс дубинку.

– Подождите! – Лирна вскочила на ноги и, растолкав воинов, встала между Альтурком и Мастэком. Тот уставился на принцессу с изумлением пополам с яростью.

– У тебя нет здесь голоса, – прошипел он.

– Я – королева мерим-гер, – сказала она, стараясь говорить достаточно громко, чтобы услышали все. – Сама Малесса призвала меня к себе для переговоров, гарантировав безопасный проезд и уважение, соответствующее моему титулу.

Давока подошла к ней, с тревогой оглядывая толпу.

– Это глупо, королева, – прошептала она на языке Королевства. – Ты не у себя дома.

Лирна, не обратив на нее никакого внимания, продолжала сверлить глазами Мастэка.

– Серые Соколы пролили за меня кровь и потеряли боевых товарищей, они достойно защищали слово Горы. И все – по приказу этого человека. – Она указала на Альтурка. – Я перед ним в долгу, а для моего народа неоплаченный долг – величайшее бесчестье. Если вы убьёте его, не дав мне заплатить свой долг, вы обесчестите меня и обесчестите слово Малессы.

– Я не нуждаюсь в твоей защите, женщина, – прорычал Альтурк, наклонив голову, его огромные кулаки вдавились в землю. – Неужели я должен терпеть ещё больший стыд?

– Он – предатель, – напомнила Лирна, обращаясь к Мастэку. – Воины только что объявили свой приговор. Его слова больше не значат ничего для лонакхим.

Мастэк медленно опустил свою дубинку, гнев всё ещё горел в его глазах, но поникшие плечи были более красноречивы – он испытывал облегчение.

– Чего же ты от нас хочешь?

– Отдайте его мне. Я отвезу его к Малессе. Только она сможет снять мой долг перед ним.

– А второго куда? – Мастэк ткнул дубинкой в сторону сына Альтурка.

Лирна посмотрела на молодого парня, на ненависть в его лице. Тот плюнул наземь и забился в своих верёвках, пытаясь подняться, но стоявшие рядом воины повалили его обратно на землю.

– Слабаки! – завопил он. – Мерим-герская сучка превратила вас всех в слабаков!

Лирна повернулась к Мастэку:

– Перед ним у меня нет долга.

* * *

Пока на его руки наматывали верёвку и привязывали к седлу пони Мастэка, он пел песню смерти. Повернувшись лицом к восходящему солнцу, обречённый сын Альтурка пел скорбную песнь на своём гортанном наречии. Большая часть древних слов была незнакома Лирне, но она уловила фразу «месть богов», повторившуюся несколько раз. Посреди пения он упал – Мастэк пустил пони галопом, волоча привязанного юношу за собой. За ними последовал остальной отряд, направляясь на юг. Давока сказала, что однажды была свидетельницей, как мужчина, приговорённый к такой казни, оставался живым целый день. Альтурк же молча смотрел вслед своим бывшим соплеменникам, пока те не скрылись из виду.