Владыка башни

– Разумеется, придёт. – Бородач осушил ещё один кубок и отбросил его прочь, при этом капли вина забрызгали бесценную карту. Он развернулся и пошёл прочь к своей лодке.

– Нет ли у вас каких-нибудь ценных сведений? – крикнул ему вслед генерал.

– Ах да! – Тот обернулся через плечо. – Есть кое-что: не надейтесь легко отделаться. – С этими словами он на удивление ловко для человека своих лет перепрыгнул через леер. Очутившись в лодке, отдал отрывистую команду рабам на вёслах. Лодка начала стремительно удаляться и скоро причалила к берегу, всё это время бородач неподвижно стоял на носу. Но мне казалось, что даже на таком расстоянии я различаю его вонь.

Форнелла тихонько процитировала строчку из третьей песни «Золота и праха», то есть «Размышления о природе политики»: судить о народе лучше всего по его союзникам.

* * *

Штурм начался в полдень. Тысячи варитаев и вольных мечников на сотнях лодок пересекли реку и пристали к стенам Алльтора, осыпаемые стрелами защитников крепости. Некоторые из нападающих так и не достигли берега: их тела нашпиговали стрелами, весла выпали из рук, и лодки унесло течением. Другие погибли, когда выпрыгивали на берег и строились в боевые шеренги. Генерал заметил, что его решение обеспечить своих людей щитами было весьма мудрым, и приказал мне записать это.

– Несколько сколоченных вместе досок – и вот уже под ними могут укрыться два-три человека, – вещал он. – Прекрасное противоядие от их хвалёных длинных луков.

Несмотря на «противоядие», к тому времени, когда первый батальон добрался до разлома в стене, я насчитал на земле более двух сотен погибших. Корабль с баллистой подошёл ближе. Теперь с него стреляли связками пропитанного маслом тряпья, поджигая его с помощью факела перед тем, как метнуть через стену. В небо поползли столбы дыма: в городе начались пожары.

– Огонь – великий союзник смелого военачальника, – важно изрёк генерал. Интересно, подумал я, сколько изречений у него ещё в запасе? Судя по тому, как закатила глаза его жена, – немало.

Битва возле пролома свирепствовала уже около часа. Воларская солдатня оказалась зажата в капкан под ливнем стрел и не могла сдвинуться с места. Правильно рассчитав время, генерал приказал подать сигнал, чтоб куритаи начинали штурм. Один отряд бегом преодолел дамбу, неся с собой длинные лестницы. Хотя, как и ожидал генерал, основное внимание кумбраэльцев было сосредоточено на разломах, куритаи также подверглись сильнейшему обстрелу: около двух дюжин повалилось на землю прежде, чем остальные достигли крепости и лестницы взметнулись вверх, чтобы зацепиться за зубчатые стены. По моей оценке, они потеряли по крайней мере половину солдат, пока взбирались наверх. Чуть ли не каждое мгновенье вниз падало чьё-то тело. В конце концов одна сплочённая группа сумела достичь зубцов на стене: чёрный клин впился в серо-зелёную толпу кумбраэльцев, пытавшихся сбросить его обратно. Генерал, наблюдавший за сражением в подзорную трубу, скомандовал сигнальщикам:

– Отправить резерв!

Два батальона вольных мечников кинулись с лестницами к дамбе. У них потери были меньше, поскольку кумбраэльцы занимались куритаями. Мечники взобрались на стену в двух местах, отвлекая тем самым часть защитников на себя, и куритаи принялись прорубаться внутрь. По рядам кумбраэльцев пробежала внезапная судорога, и они разом отступили, так что через несколько мгновений на стенах не осталось ни одного защитника. От одного из проломов донёсся крик триумфа: атакующие наконец-то прорвались в город.

– Вот и всё, – нарочито буднично проговорил генерал, сунул подзорную трубу ближайшему рабу и сел, задумчиво потирая подбородок. – Итак, величайшая осада в истории Воларской империи завершилась успешно. Благодаря разумному планированию и нескольким часам упорной работы. – Он покосился на меня, желая убедиться, что я все записываю.

– Возможно, Совет позволит тебе дать городу новое имя. Как насчёт Токревия? – сказала Форнелла, а генерал покраснел и сделал вид, что не расслышал. – Хотя, пожалуй, Горящие Руины подойдут больше, – закончила она, глядя на многочисленные столбы дыма, поднимающиеся над городом.

– Отстроим! – рявкнул он.

– Если ваши солдаты оставят нам для этого рабов. – На лице женщины не было и тени радости, когда она смотрела на город, лишь меланхоличная брезгливость.

Следующие два часа прошли в ожидании формальной сдачи города. Генерал проявлял все большее нетерпение и бесцельно метался по палубе. Направо и налево сыпались приказы избивать матросов-рабов за самые незначительные проступки. Наконец от берега отвалила лодка с человеком, одетым в чёрные доспехи командира дивизии. На палубу взобрался донельзя усталый мужчина с закопчённым лицом и забинтованным предплечьем. Он отдал честь генералу, потом поклонился его жене.

– Ну?! – требовательно сказал Токрев.