Владыка башни

– Кусочек сахара – и лошадка твоя навеки, – сказала Алорнис, погладив животное по крупу, затем потянулась к седельным сумкам. – А мы тем временем можем заняться кое-чем поважнее.

* * *

«Это же не я».

Девушка, смотревшая на неё с пергамента, была очень красивой, с густыми блестящими волосами и яркими глазами, живущими, казалось, своей жизнью, только носик был чуть кривоват. Алорнис наверняка ей польстила, но Риву восхитил и даже немножко напугал талант художницы. «Всего лишь уголёк и пергамент, – удивлялась она, – а лицо как живое».

– Надеюсь, в Северных пределах найдётся холст и краски, – сказала Алорнис, дорисовывая тени под идеальным точёным подбородком Ривы. – Это надо будет обязательно написать как следует.

Они сидели под ивой неподалёку от замковой стены. Аль-Сорна находился внутри уже два часа.

– Ты не знаешь, зачем Тёмный Меч сюда вернулся? – спросила Рива у Алорнис.

– Я начинаю подозревать, что мне не дано понять своего брата. – Та оторвала взгляд от наброска. – А почему ты называешь его «Тёмный Меч»?

– Так его зовёт мой народ. В четвертой книге есть предсказание о появлении грозного воина-еретика, чей меч будет направлять сама Тьма.

– И ты веришь в эту ерунду?

Рива покраснела и отвернулась.

– Любовь Отца – не ерунда. Вот ты считаешь свою Веру ерундой? Все эти бесконечные поклоны перед воображаемыми тенями предков?

– Лично я никому поклонов не отбиваю. Мои родители были приверженцами Восходящего Учения, которое утверждает, что совершенство и мудрость достижимы с помощью правильных слов, поэзии и песен: они открывают секреты души, а с ними – и всего мира. Родители таскали меня на свои собрания, тайные в те дни. Мы собирались в укромных подвалах и читали наши тексты. Матушка всегда сердилась, когда подходила моя очередь читать, потому что я то и дело хихикала, настолько глупым всё это мне представлялось.

– Небось лупила тебя потом за ересь, да?

– Лупить? Меня? – Алорнис изумлённо заморгала. – Разумеется, нет!

Рива снова отвернулась, сообразив, что допустила ошибку.

– Рива! – Алорнис отложила набросок и, подвинувшись поближе, коснулась её плеча. – А тебя… Тебя кто-то…

«Грязная, забывшая Отца грешница!»

– Нет! – Рива отшатнулась, вскочила и спряталась за стволом ивы, в то время как слова священника преследовали её: «Я знаю, что за гнойник зреет в твоём сердце, девчонка. Я видел, как ты смотрела на её…» Удары тростниковой палки отмечали каждое слово, а она стояла очень прямо, руки по швам, и ей не разрешалось ни пошевелиться, ни заплакать. «Ты изгадила Книгу Разума! Ты изгадила Книгу Законов! Ты изгадила Книгу Страшного Суда!» Последний удар в висок заставил её упасть на пол сарая, усыпанный соломой, где она и осталась валяться, оглушённая, истекающая кровью. «Я бы должен убить тебя, но твоя кровь – твоя защита. Деяние, возложенное на нас Самим Отцом, – твоё спасение. И если мы хотим достичь успеха, мне придётся выбить из тебя твой грех». И он выбивал. Выбивал до тех пор, пока боль не стала невыносимой и Риву не поглотила тьма…

Она упала на колени, обхватив себя за плечи. «Грязная, забывшая Отца грешница!»

* * *

Аль-Сорна вернулся, когда солнце уже начало клониться к закату. Не говоря ни слова, кивнул гвардейцам и пустился вскачь. Он молчал до самой темноты, пока они не разбили лагерь и не поужинали по-солдатски, то есть сытно, но безвкусно. Рива сидела напротив Алорнис, избегая смотреть ей в глаза и механически черпая похлёбку. «Слишком долго, – вертелась в её голове одна и та же мысль. – Слишком долго я нахожусь рядом с ним. И с ней».

К ней кто-то подошёл. Она подняла голову и увидела Аль-Сорну.

– Настало время завершить нашу сделку.

Оставив Алорнис сидеть у костра, они отошли подальше, туда, где заканчивалась высокая трава и начиналась дорога, – так, чтобы их не было слышно. Рива села в траву, скрестив ноги, Аль-Сорна пристроился рядом и пристально взглянул ей в глаза.

– Что тебе известно о смерти твоего отца? – спросил он. – Не то, что ты себе навоображала, а что знаешь наверняка.

– В книге одиннадцатой рассказывается о том, как он копил силы в Высокой Твердыне, чтобы встретить твоё вторжение. Ты возглавил атаку и, используя силу Тьмы, нашёл путь в крепость. Он погиб как герой. Истинный Меч Отца Мира пал под превосходящими силами врагов и искусством Тьмы.

– Иными словами, ты не знаешь ничего. А поскольку никто из его последователей не выжил, кто бы ни был автором книги, его там не было. Не собирал твой отец никаких армий. Он выжидал, взяв в заложники близкого мне человека. Использовал её, чтобы заставить меня сложить оружие и затем убить. И геройского в его смерти ничего не было. Он умер в помрачении рассудка, сведённый с ума чем-то, что принудило его убить своего отца.