Владыка башни

«Рабыня, – подумала Лирна и наклонилась, чтобы рассмотреть скобу, к которой была прикреплена цепь. – Я теперь королева-рабыня». Эта мысль заставила её нервно хихикнуть, причём она едва не сорвалась на крик. Кое-как сдержавшись, Лирна ощупала скобу. Она представляла собой подкову с железной пластиной, крепилась вся конструкция к дубовому брусу двумя болтами. Не было никакой надежды их расшатать, разве что только открыть ключом надсмотрщика.

– А как ваше уважаемое имя, сударыня? – спросил Фермин, когда она в изнеможении привалилась к одному из столбов, поддерживавшему трап.

«Королева Лирна Аль-Ниэрен, дочь короля Януса, сестра короля Мальция, повелительница Объединённого Королевства и хранительница Веры».

– К чему здесь имена? – прошептала она.

* * *

На следующий день надсмотрщик не обнаружил новых трупов. Видимо, это явилось сигналом для того, чтобы кормить пленников получше: вместо жидкой каши-размазни им дали овсянку с ягодами. «Отсеяли слабейших, – поняла Лирна. – А истощенные рабы им не нужны».

Она всё не сводила глаз с ключа на шее надсмотрщика, но тот никогда не приближался настолько, чтобы ключ можно было схватить. «Даже если бы мне это удалось, он собьёт меня с ног прежде, чем я успею открыть замок». Лирна покосилась на Илтиса. Тот выхлебал свою кашу, подчистил остатки толстыми пальцами и с аппетитом их облизал. «Четвёртый орден, – решила Лирна. – Один из псов-ревнителей Тендриса. Его-то так просто не свалишь».

Она опустила глаза, когда рядом остановился надсмотрщик. Он нагнулся и открыл замок.

– Встать! – рявкнул он, ткнув её рукояткой кнута.

Лирна поднялась на нетвёрдых ногах, которые тут же свело судорогой. Надсмотрщик подтолкнул её к свету, взял рукой за подбородок, повертел голову туда-сюда, рассматривая с прищуром, и скривился от отвращения.

– Слишком уж изуродована, – проворчал он на воларском. – Бабу с такой рожей даже матросня трахать не захочет.

Задрал ей юбку, грубо ощупал. Лирна стояла ни жива, ни мертва, с трудом подавляя тошноту.

– А впрочем… – протянул надсмотрщик, расшнуровывая е ё лиф, и принялся лапать за грудь.

«Только не кричать, – приказала себе Лирна, закрыв глаза и сжав зубы, в то время как его большой палец елозил по соску. – Я ни в коем случае не должна кричать».

– И не дура, – сказал воларец, вновь принимаясь разглядывать её лицо. – Кто ж ты такая, а? Содержанка какого-нибудь толстосума? Или богатенькая наследница?

Он внимательно следил за её реакцией, пытаясь понять, знает ли она язык. Лирна смотрела на него широко раскрытыми глазами, её страх был наигран лишь отчасти. Надсмотрщик хмыкнул и отступил.

– Сидеть, – махнул он ей кнутом.

Лирна села и привалилась к борту. Он вновь защёлкнул замок на её кандалах и потопал наверх по лестнице. Тогда она принялась приводить в порядок одежду. «Давока бы уже вспорола ему брюхо и, хохоча, любовалась бы, как вываливаются его кишки. Смолен мигом снёс бы ему голову с плеч. А брат Соллис… Но их здесь нет!»

Она глубоко вздохнула и стала аккуратно зашнуровывать лиф, стараясь унять дрожь в руках. «Нет у тебя здесь ни защитников, ни слуг. Придётся самой о себе позаботиться».

* * *

Хуже всего были ночи. Пленники вскрикивали во сне от ужаса, звали любимых, умоляли освободить их. Лирна тоже часто просыпалась – то ли от боли, то ли от воспоминаний. Этой ночью ей опять снилась воларка, только вместо огня из её рук потоком лилась вода, затопляя тронный зал…

Она села на корточки – поза, которая стала уже привычной, – пытаясь успокоить бьющееся сердце. Сон был очень ярким, наверняка благодаря тому, что она все время прокручивала в уме всё случившееся. Впервые ей пришло в голову, что хорошая память – это скорее проклятье, чем дар. Лирна помнила все: каждое слово брата Френтиса, едва заметные изменения на его лице, каждый всполох пламени.

«Его нельзя было заподозрить, – думала она. – Совершенно невозможно. Все выглядело абсолютно естественно: возвышенно-смиренный страдалец вернулся домой, пережив множество злоключений. Да и та, другая, казалась всего лишь робкой сбежавшей рабыней. Все изменилось в тот миг, когда умер Мальций. И её ярость, когда я убила Френтиса, была уже натуральной». Лирна припомнила лицо женщины, её печаль, гнев и кровоточащие глаза. «Значит, ничего подобного она не ожидала. Френтис не должен был умереть, этого не предусматривалось планом. А отсюда вопрос: зачем Френтис был ей нужен? Не был ли её гнев гневом женщины, потерявшей любимого?» В памяти всплыли слова Малессы. Она часто теперь вспоминала их, размышляя о тайне произошедшего: «Три твари… Его сестра… Лучше бы вам никогда не встречаться…» Может, это она и была? Может быть, Лирна как раз встретилась с третьей тварью, той самой, о которой говорила Малесса? Встретилась – и выжила?

Новый приступ боли пронзил голову, заставляя судорожно хватать воздух ртом. Похоже, «выжила» – не совсем точное слово. «Гора вопросов и ни одного ответа. Никаких зацепок. Но я их найду, сколько бы лет на это ни потребовалось… И сколько бы крови ни пришлось мне пролить».