Владыка башни

— Ее привлекли твои волосы, королева, — послышался голос Давоки — она сидела на соседней кровати в одной набедренной повязке. — У лонаков не бывает волос цвета золота.

Лирна отбросила меховые покрывала и со стоном спустила ноги с кровати: тело болело все целиком, от макушки до кончиков пальцев на ногах. Давока поднялась, налила в чашку воды и поднесла к губам принцессы. Обнаженная Давока производила сильное впечатление: рельефные мышцы, кожа в узоре из татуировок и шрамов. Когда Лирна напилась, лоначка отставила чашку и потрогала ладонью ее лоб.

— Лихорадка прошла. Это хорошо.

— Сколько времени мы уже здесь?

— Три дня.

Лирна осмотрелась. Каменные стены были увешаны козьими шкурами и плетенными из кожи и резного дерева шпалерами: на некоторых были изображены животные и люди, на других — что-то совсем незнакомое и непонятное.

— Это женский дом, — объяснила Давока, переходя на лонакский. — Здесь принимают роды, и мужчинам сюда путь заказан.

Лирна почувствовала, что кто-то тянет ее за волосы, и оглянулась. Девочка перебирала в пальчиках золотистые пряди. Глаза ребенка сияли восхищением.

— Как тебя зовут? — с улыбкой спросила она по-лонакски.

— Ане'ла сер Альтурк, — ответила девочка, вскидывая голову. «Дочь Альтурка», — перевела Лирна.

— У нее еще нет имени, — сказала Давока, жестом отсылая девочку прочь. Малышка перебралась в угол и села на пол, не сводя глаз с принцессы. Давока достала из мешка фляжку и протянула Лирне. Та принюхалась.

— Красноцвет…

— Он заберет твою боль.

Лирна замотала головой и отдала фляжку обратно.

— Те, кто пьет красноцвет, становятся его рабами.

Давока нахмурилась, потом рассмеялась и отпила глоток.

— Королева любит усложнять себе жизнь. Я это ясно вижу.

Встав с кровати, Лирна сделала несколько неуверенных шажков. Воздух приятно холодил обнаженную кожу.

— А где брат Соллис и остальные? — спросила она.

— Они невредимы, но их держат за пределами деревни. С ними говорил лишь Альтурк, и то постольку поскольку.

— Он староста этой деревни?

— Глава клана Серых Соколов. В его подчинении свыше двадцати поселений и все их военные отряды. Больше разве что у самой Малессы.

— Ты ему доверяешь?

— Он никогда не подвергал сомнению решения Горы.

— Но будет ли он и впредь подчиняться этому решению? — спросила Лирна, уловив тень сомнения в тоне Давоки.

— Он всю жизнь воевал против твоего племени, проливая кровь и теряя родичей из-за твоих богомерзких братьев. Наши люди ненавидят вас с пеленок. Думаешь, она, — Давока кивнула на девочку, — не испытывает к тебе ненависти? Скорее всего, ее прислали сюда шпионить за нами.

— И все же Малесса предложила мир. Даже ценой раскола своего племени.

— Слово, исходящее с Горы, не подлежит сомнению. — Давока вдруг кинула глиняный горшок в сидящую девочку, заставив ту стремглав выскочить из комнаты. — Так и передай своему отцу! — крикнула она ей вслед, затем, повернувшись к Лирне, пробежалась взглядом по ее обнаженному телу. — Ты слишком отощала. Тебе надо больше есть.

* * *

Следующие три дня Лирна провела в женском доме, питаясь тем, что готовила Давока, и набираясь сил. Затем ей было позволено покинуть дом и пройти несколько шагов — туда, где стояли два лонакских воина. Она вежливо поприветствовала их, но в ответ получила лишь угрюмое молчание. Давока не отходила от нее ни на шаг и не выпускала из рук оружия. На дальнем конце деревни, рядом с небольшой каменной хижиной, она заметила Соллиса и Иверна. Те, окруженные дюжиной воинов, проводили тренировочный бой на мечах. Она махнула им, и брат-командор, заметив принцессу, коротко отсалютовал ей мечом. Его примеру последовал Иверн, но этот, судя по бликам солнца на стали, махал мечом более энергично. Она рассмеялась и склонила голову в знак уважения.

Несмотря на то что Давока постоянно выгоняла девочку из комнаты, дочь Альтурка возвращалась вновь и вновь, не сводя с принцессы своих голубых глазищ. Лирна показала ей, как она расчесывает волосы черепаховым гребнем бедняжки Нирсы, и ребенка это совершенно заворожило.

— У тебя есть братья и сестры? — спросила ее Лирна. Она сидела на кровати, а девочка расчесывала ее влажные после мытья кудри.

— Кермана, — ответила та. «То есть столько, что и не сосчитать». — И десять матерей.

— Десять — это много, — сказала Лирна.

— Было одиннадцать, но одна решила уйти в сентары, и Альтурк убил ее.

— Как это грустно.

— Вовсе нет. Она меня вечно била.

— Наверняка ее родная мать, — заметила Давока. — Родные всегда бьют чаще.

— А у тебя сколько матерей, королева? — Как и Давока, девочка отказывалась понимать разницу между королевой и принцессой.

— Всего одна.

— Она тебя тоже била?

— Нет. Она умерла, когда я была совсем маленькой. Я почти ее не помню.

— А она умерла на охоте или в бою?

— Просто заболела и умерла, — ответила Лирна. «Как и отец. Только она — слишком рано, а он — слишком поздно».