Владыка башни

«Ага, и более дорогое, разумеется, — подумала Рива, жадно глядя на меч. — У Аль-Сорны такой же, а видел бы ты, что он им творит».

— Возможно, вы и правы, — кивнула она. — Понимаете, мой братец — довольно мелкий, где-то с меня ростом, по правде говоря…

— Ясно. Значит, обычный меч не подойдет.

— Хотелось бы чего-нибудь полегче… Но очень прочный! Это возможно?

Кузнец задумался на мгновенье, потом жестом попросил ее подождать и снова исчез. На сей раз он принес деревянный ларец в ярд длиной.

— Возможно, этот будет как раз впору, — сказал он, откидывая крышку.

Там лежал изогнутый однолезвийный клинок шириной меньше дюйма и на пядь короче обычных азраэльских. Круглая бронзовая гарда была незнакомой формы, а рукоять, оплетенная кожей, позволяла держать оружие двумя руками.

— Это вы ковали? — спросила Рива.

— Увы, нет, — с сожалением улыбнулся кузнец. — Это оружие с Дальнего Запада, там и сталь куют по-иному. Видите узоры на лезвии?

Рива присмотрелась и заметила темные завитушки, идущие по всей длине клинка.

— Это какая-то надпись?

— Всего лишь узоры от ковки. Складывают металл, куют, затем снова складывают и так много раз, а потом охлаждают клинок в глине. Оружие получается легким, но прочным.

— Можно?.. — Рива прикоснулась к рукояти. Старик кивнул.

Она взяла меч, отступила на шаг от прилавка и проделала одну из комбинаций Аль-Сорны, последнюю, которой он ее обучил, — для боя с несколькими противниками в ограниченном пространстве. Меч оказался лишь немногим тяжелее палки, с которой она тогда занималась, и был прекрасно сбалансирован. Рассекая воздух, он словно пел. Комбинация была короткой, но напряженной, поскольку требовала серии ударов на пределе возможностей с двумя полными оборотами в конце.

— Здорово! — воскликнула Рива, подняв меч к свету. — Сколько вы просите?

Кузнец как-то странно взглянул на нее. Так обычно во время танца смотрели на Эллору мужчины.

— Так сколько? — повторила она с раздражением. Кузнец моргнул, улыбнулся и глухо ответил:

— Покажите все это еще раз, и я бесплатно добавлю ножны.

* * *

Вернувшись домой, она шла по двору и как раз застала Аль-Сорну, прощавшегося с менестрелем.

— Вы могли бы поехать с нами, — говорил он.

— Нет, милорд, — возражал Алюций, показушно кланяясь. — Перспектива одиночества, холодов и постоянных атак дикарей, причем в крайнем отдалении от виноградников… это все, конечно, прекрасно, но я, пожалуй, воздержусь. К тому же кого будет ненавидеть мой отец, если я уеду?

Мужчины пожали друг другу руки, Аль-Сорна забрался в седло, посмотрел на Риву и заметил за ее спиной меч.

— Дорогой?

— Мне удалось сбить цену.

Ваэлин указал на серую кобылу, уже оседланную и привязанную к столбу возле колодца. Священник занимался с Ривой верховой ездой, так что она отвязала лошадь, привычно легко вскочила в седло и подъехала сбоку к Аль-Сорне. Алорнис, едва сдерживая рыдания, обняла Алюция. В глазах у нее стояли слезы, которые менестрель утирал, бормоча слова утешения.

— А ведь он ее любит, верно? — потихоньку спросила Рива у Ваэлина. — Поэтому и таскался сюда каждый день.

— Как бы не так. Полагаю, король желал убедиться, что интересы моей сестры ограничиваются только искусством.

— То есть он — соглядатай?

— Был им. Его отец впал в немилость, так что не думаю, что у Алюция оставался другой выбор. Похоже, Мальций перенял от прежнего короля больше, чем мне думалось.

— И ты позволял ему приходить?

— Алюций — хороший человек, как и его брат.

— Пьяница и брехун!

— А еще поэт и иногда — воин. В человеке может быть много всего намешано.

Среди зевак поднялся переполох. Гвардейцы угрожающе подняли алебарды: сквозь толпу ехал человек в черном плаще. Аль-Сорна в отчаянье застонал. Всадник остановился перед солдатами и что-то громко сказал повелительным тоном. Капитан энергично замотал головой и жестом приказал ему убираться прочь. Рива заметила, как напряглись гвардейцы, когда из толпы выступило несколько вооруженных человек в таких же черных плащах.

— Вот ты сейчас и встретишься с родственными душами, — буркнул Аль-Сорна, трогаясь с места.

Всадник был худ, если не тощ, впадины щек темнели под глубоко посаженными глазами, тонкие волосы стального цвета коротко подстрижены. Он вежливо кивнул Аль-Сорне и уставился на него так пристально, словно хотел своим мрачным пронизывающим взором заглянуть в его душу. Тем временем гвардейцы и люди в черных плащах сверлили друг друга взглядами. За всем этим зачарованно наблюдала притихшая толпа.

— Брат, — произнес всадник, — твое благополучное возвращение вселило великую радость в мое сердце и в сердца всех Верующих.

— Аспект Тендрис, — коротко и сухо поздоровался Ваэлин.

— Я предупреждал, что ему здесь делать нечего, милорд, — подал голос капитан.

— Но почему он так сказал, брат? — спросил Тендрис. — Неужели ты захлопнешь двери перед своим братом по Вере?

— Аспект, — сказал Аль-Сорна, — я ничем не могу быть вам полезен.