Владлен Бахнов

Лицо у Варвары было доброе и по-своему красивое. В нем всего было много. Круглые, как чайные блюдца, глаза, щедро вылепленный нос, пухлые губы, сдвоенный подбородок и много щек. Фигура у нее тоже была на любителя. Казалось, что под безразмерным бюстгальтером у Варвары лежат два астраханских арбуза, а под юбкой сзади спрятались две чарджуйские дыни. Такая действительно могла и в горящую избу, войти, и коня на скаку остановить. Да что там конь! Варвара запросто одной рукой вышвыривала из стекляшки недостаточно воспитанных посетителей. И завсегдатаи, зная это, уважали и побаивались буфетчицу.

Варвара была как бы гордостью и достопримечательностью микрорайона. И посетители других стекляшек завидовали и жалели, что у них нет своей такой Вари.

Но была у этой монолитной Варвары одна слабость: обожала она влюбляться. И сколько ее мужчины ни обманывали, сколько подлецы ни предавали — все равно каждый раз она безрассудно и безоглядно ныряла в очередной роман и, не сводя с любимого счастливых глаз, щедро поила его неразбавленным коньяком, кормила дефицитными апельсинами и верила, что уж этот сукин сын не предаст, этот подлец не обманет! Романы свои Варвара хранила в тайне. Знали о них только ближайшие подруги, да подруги тех подруг, да коллективы тех предприятий, где подруги подруг работали… И как только Варя влюблялась, так надевала самую яркую из своих ярких блузок, напяливала свой любимый парик со светлыми прямыми волосами, падавшими до бывшей талии, и наблюдательные завсегдатаи сразу понимали: все, наша Варя опять в тумане!

И вдруг у Варвары Самохиной родился сын. Кто его отец, разумеется, не знали. Сама счастливая мать и та вряд ли могла точно сказать, кто его счастливый папаша. Беззвучно шевеля губами и даже щелкая на счетах, она все пыталась что-то подсчитать и решить для себя эту задачу со многими неизвестными или. вернее, известными, но только Варваре. И тайна, вероятно, так и осталась бы неразгаданной, но, едва Самохина вышла из роддома, в уже знакомой нам Полугалии произошел переворот и президентом стал также знакомый нам Мбвабва Нурмбвабва. Не успели иностранные станции сообщить об этом, как к Самохиной ввалился таксист Володька.

— Так сказать, поздравляю, дорогая Варюша! — еще с порога закричал он. — Приветствую и поздравляю! — и он достал из кармана бутылку шерибрендиевки.

— Явился! — не удивилась Варвара, не видевшая Володьку больше года. — Явился, не запылился.

— А как же! — осклабился таксист, пленивший когда-то Варю именно своей белозубой улыбкой. — Спасибо тебе, Варюша, за нашего сына!

— Ты-то здесь при чем?! — изумилась буфетчица. Ко-го-кого, а таксиста она-то уж никак в расчет не принимала. Володька подмигнул, мол, чего там между своими стесняться! Но даже неотразимая его улыбка на Варвару не подействовала.

— А ну-ка топай отсюда! — сказала буфетчица. — Мне ребенка кормить пора.

— Да чего ты? Я ж не просто к тебе пришел трали-вали… Я о будущем нашего сына думаю… Он же мне не чужой! — И таксист стал сдирать с бутылки пластмассовую пробку.

— Ты что, жениться на мне хочешь? — прямо спросила Варвара.

— А что? Можно и жениться! — легко согласился Володька. — Только я уже маленько женат…

— Так разведись!

— И разведусь! Только время сейчас не терпит! — и таксист рассказал буфетчице о международном положении и о том, какие выгоды можно извлечь, если породниться с Нурмбвабвой… Варвара, конечно, знала и о подарке Кастракки, и о дворце, который презентовали Вели-миру Будимировичу Иванову. В стекляшке неоднократно обсуждались эти взбудоражившие весь город события. И в Вечногорске не было такого человека, который бы не понимал, как выгодно породниться с новоиспеченным президентом. Однако и про дохлого орла тоже помнили, и мать-одиночка понимала, что Володька-таксист оттягивает женитьбу, потому что боится прогадать. Пришлет этот Нурмбвабва машину или еще чего-нибудь полезное, Володька и вправду женится. А подарит какого-нибудь орла или священного верблюда — таксист сразу же в кусты! Знала Варвара коварный мужской пол, ох, как знала!

— Нет уж, — твердо сказала она. — Ты сначала женись, а потом уж давай сыну имя. А то много вас на готовенькое!

— Да я ж тебе, Варюша, объясняю: время не терпит. Пока я со своей разведусь, пока с тобой зарегистрируюсь, этого Мбвабву десять раз могут скинуть!

— Ну и пусть скидывают! А я, если хочешь, и без тебя в эту Полугалию телеграмму послать могу! — неожиданно пригрозила буфетчица. Но Володька не растерялся:

— Послать-то ты можешь… Только как ты подпишешься? Мать-одиночка? Вот то-то и оно! Мне один пассажир рассказывал: у них там к незаконным детям очень отрицательное отношение! Это тебе не у нас: они же отсталые…

Такого поворота буфетчица не ожидала, и аргумент Володьки показался ей весьма убедительным. Только чем убедительней звучали слова, тем обидней казались они Варваре.

— Ну и мотай отсюда к своей законной! А ну проваливай!

И таксист, помня дикий нрав экс-возлюбленной, поспешно покинул квартиру.

— Ты, Варя, все-таки подумай, — предложил он, заглядывая с улицы в окно. — Я дело говорю…