Читаем Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти полностью

Вспоминает Леонид Филатов: «Он был очень интересен как партнер. Но совершенно особенно он воздействовал на зал. Я с ним в «Галилее» Бертольда Брехта играл. И он странно, рыком каким-то забирал все выше, выше, выше, выше… И вдруг обрыв! И вот он уже снова выползает в зал, на мягких лапах каких-то… Что это за формальные фокусы какие-то? Нас так не учили. Нас учили: петелька – крючочек, сверхзадача, цепляться за партнера… А здесь как будто ничего этого нет. И потом только до меня дошло: петельки-крючочки есть, только они… другие. Такая мощная сила… Он так вытаскивал тебя, что ты хоть там стой, на том конце, а все равно будешь здесь!

Он был очень отличающийся от всех. ОТ ВСЕХ! И когда говорят, что поэт был великий, а актер – так себе, не верьте. Просто он был вне правил. В другой системе координат».

Очевидно, почувствовав себя «белой вороной», Дыховичный сам же себя опровергает: «При том что знаменитый монолог Хлопуши никакой Губенко не мог сыграть, как играл Высоцкий, – просто у Володи было внутри невероятное поэтическое чувство» (август 97-го).

И еще: «Я бы сказал, что он был прекрасным показчиком. И это не был актерский показ, это было нечто другое. Он показывал интонации – удивительное владение звуком… И оно было у него индивидуальным, свойственным только ему. Володя мог имитировать любую иностранную речь. Он имитировал настолько точно, что японцы, сидевшие за соседним столиком в ресторане, долго прислушивались, не понимая, что это за диалект или наречие японского языка. Он идеально улавливал человеческую интонацию, в том числе и национальную. В основном Володя специализировался на показе начальников – это было замечательно и невероятно смешно» (январь 98-го).

Получается по Дыховичному – не актер Высоцкий, а лишь «показчик»…

А вот фрагменты из интервью 2007 года: «Я помню, он потрясающе играл Хлопушу в «Пугачеве», очень хорошо играл какие-то характерные, очень жесткие вещи: всегда очень точно формулировал внутренние задачи роли и очень точно это отыгрывал. <…> Володя очень хорошо играл Свидригайлова. Гамлет – это не совсем его роль. Но именно она запомнилась большей части интеллигенции, критикам… Высоцкий играл Гамлета очень жестко. Это не был сомневающийся, чувствительный Гамлет, что для многих казалось творческим откровением. Так оно и было, и наблюдать за Высоцким в роли датского принца было интересно. <…> Он прекрасно играл Лопахина. Тонко и менее экстравагантно, чем Гамлета. Но это была выдающаяся работа, так же как и Хлопуша… Володя в этих ролях был очень живой, очень легкий. Еще он прекрасно играл Керенского, эдак куражно! <…> Играть с ним было легко, потому что он был умным человеком, умным актером. <…> Вообще, Володя – действительно необычный талант… И на сцене, да и в жизни, в нем просыпались какие-то удивительные силы!»

По этим противоречивым высказываниям создается впечатление, что актерский профессионализм Высоцкого оценивали совершенно разные люди. Который из них был действительно Дыховичным?

Есть о Высоцком и добрые воспоминания, о том, как тот подтолкнул робкого Дыховичного к концертному выступлению перед большой аудиторией: «Я не такой уж выдающийся бард, но ему очень нравились песни, которые я пел, он считал, что я должен зарабатывать этим на жизнь. Я ужасно стеснялся, а потом – петь с ним никто не хотел… И однажды в Кишиневе хитростью он заставил меня выйти на девятитысячную аудиторию: “Я тебя объявляю, и, что бы там ни было, ты выходишь и поешь!”»

Это было первое интервью, повествующее об этом факте. Во всех последующих число зрителей увеличилось более чем вдвое: «И однажды в Кишиневе хитростью заставил меня выйти на двадцатитысячную аудиторию, которая, надо сказать, явно меня не ждала и встретила свистом и топотом».

Затем темпы роста числа зрителей, неприветливо встретивших Дыховичного в Кишиневе, несколько поубавились. Так, в интервью «Известиям» в мае 2006 года он сказал: «У микрофона я поднял голову и увидел 22 тысячи человек. Только потом я понял, что все эти люди свистели, чтобы никакой Дыховичный на сцену не выходил. Как я спел четыре песни, я не помню. Потом я повернулся и пошел, практически побежал к кулисе, а Высоцкий меня поймал и кричит: “Ты понимаешь, что произошло?! Тебе в моем концерте бисируют!” После такого уже ничего не страшно».

И врать не страшно… Еще из одного интервью: «Нас встретили, отвезли в гостиницу, а уже через три часа мы выступали в огромном, одном из крупнейших в стране, Зеленом театре, вмещающем 25 тысяч человек».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии