Владимир Святой. Создатель русской цивилизации

Неизвестно, как было в Турове. Судя по местным устным преданиям, дожившим до нового времени, крещение города случилось уже после кончины его основателя, князя Туры. О том, как окончилась жизнь Туры, у нас достоверных сведений нет. Возможно, свет на это проливает одна из скандинавских саг. Она повествует, как некий русский князь «фюлька» (то есть племенной «волости») женился на дочери шведского конунга Эйрика Победоносного. Однако сватавшийся к ней знатный шведский викинг Аки совершил набег на соперника, убил его и увез молодую жену обратно в Швецию. Среди областных князей времен Владимира Туры, чьи владения были вполне доступны для набега с севера, по двинскому пути, оказывается едва ли не единственной подходящей кандидатурой. Если имеется в виду действительно он, то можно сделать вывод, что и в Турове местное княжение пришлось не ликвидировать, а только замещать.

Итак, реформа Владимира не была направлена против великих князей отдельных племенных союзов. Во всяком случае, на первом этапе. Единственным исключением, не только в этом смысле, явился словенско-мерянский Ростов. Но все же Владимир явно старался закрепить княжескую власть и сам княжеский титул исключительно за Рюриковичами. Назначение в Новгород Вышеслава, а не Коснятина, с очевидностью демонстрировало такие чаяния. И в этом великий князь преуспел. Мелкие «волостные» князья, вожди отдельных племен, постепенно вымирали, а потомки их переходили на службу в дружины удельных князей. Это позволяло проститься с малой «волостью», добиться настоящей славы и власти. Так дружинное боярство обогащается людьми со звонкими княжескими именами – Остромир, Творимир, Миронег… Уже в годы Владимира «всякому княжью» на местах настал конец, как и независимым от князя, даже внешне не служащим в дружине «господам» по селам и весям. Осталось лишь боярство, заседающее в княжеском совете, слившееся из пришлых дружин и земской знати.

Но это был хотя и скорый, но все же растянутый на сколько-то лет процесс. Пока же Владимир лишь сделал первый шаг, только отправил своих сыновей на княжения. С ними же выехали из Киева посланные крестить страну епископы и священники. И здесь сопутствовал успех. Крещение прошло мирно. Язычники почти нигде не оказали сопротивления. Повсеместно в градах разрушались языческие капища, сокрушались идолы, на их местах возводились христианские храмы. Крестили и жителей сельской округи – правда, на селе, как уже говорилось, пока церквей не строили. Потому «по окраинам» и даже в окрестностях некоторых крупных городов уцелели и языческие святилища, где долго еще молились древним богам. Священники и княжеские чиновники не вмешивались. Сами языческие обряды никто силой закона не запрещал. Но главное – свершилось. Русь была крещена.

В крещении «всей земли» участвовали не только греки и славяне. Не удивимся, встретив в преданиях о крещении норманнские имена. Вместе с митрополитом Леоном прибыл на Русь какое-то время проживший в Сирии и Византии исландский паломник и проповедник христианства, Торвальд Путешественник. В 985–986 годах он сопровождал немецкого епископа Фридриха, неудачно попытавшегося крестить его соотечественников. Не желая жить в упрямо-языческом краю, Торвальд отправился в паломничество к святым местам. Прибыв же на Русь и увидев торжество веры в новорожденной христианской стране, восхитился и решил остаться. Торвальд основал первый монастырь в Полоцкой земле и прожил в нем до конца своих дней. Видимо, это древнейший минский монастырь Вознесения, создание которого местное предание возводит к первым векам христианства на Руси.

Несправедливо видеть в Древней Руси только некую «Скандовизантию». Но справедливо другое – признать, что, расположенная между древней христианской Империей и молодым языческим миром викингов, она посредничала между ними. Оставляя при этом многое себе и немало отдавая взамен. В таком тесном общении рождалась новая культура – и у славян, и у норманнов. Русь была одним из главных каналов, по которому Скандинавии достигала благая весть о Христе. Вскоре этим путем отправятся на Готланд и в Швецию проповедники новой веры – и долгое время будет оставаться неясно, латинский или греческий «закон» предпочтут короли Севера… Пока же вслед за Новгородом мирно крестилась варяго-славянская Ладога. Главное языческое святилище северного оплота Руси было разрушено, а вместо него возведена церковь Святого Климента Римского.

Итак, почти везде на Руси христианство утверждалось миром. Так это виделось из Киева, и так это помнилось несколько десятков лет спустя. Но там, где кончались границы славянского мира – там, как пришлось понять и Владимиру, пока кончалась и с готовностью принимавшая новую веру Русь. Ни на Волыни, куда христианство издавна проникало и без киевлян, с запада и с юга, ни в Турове, ни в Чернигове никакого сопротивления оказано не было. Но епископу Феодору и князю Ярославу достался Ростов.