Владимир Святой. Создатель русской цивилизации

Гибель Святослава автоматически делала киевского князя Ярополка великим князем русским. Насколько братья признавали его старшинство и главенство, не очень ясно. Указаний Святослава на этот счет не существовало – он рассматривал Киев лишь как один из уделов своей будущей империи. Ярополк и не склонен был утверждать свои права силой. Он также воспитывался Ольгой и высоко ценил мир. О каких-либо внешних войнах в его правление ничего неизвестно. Не только потому, что силы Руси были истощены. Ярополк стремился наладить мирные отношения с христианскими государствами. Ничего достоверного о его интересе к христианству не известно, но следует помнить, что женою его (вопрос – насколько любимой) была угнанная Святославом из монастыря «грекиня».

В 973 году посольство от Ярополка побывало в Германии. 23 марта этого года русские послы присутствовали в Кведлинбурге на имперском сейме – пасхальной встрече императора с высшей знатью. О чем велись переговоры с императором Оттоном, неизвестно. Видимо, Ярополк просто пытался после разрыва и кровавой войны с Византией возобновить связи с Западом. Есть мнение, что была достигнута договоренность о династическом браке русского князя в расчете на его крещение. В доказательство приводится одно позднее и недатированное известие о женитьбе некоего «короля ругов» на родственнице императора. Но что мы достоверно знаем о Ярополке – так это то, что был он не только язычник, но и многоженец. Отдавать за него высокородную немку вряд ли стали бы, даже в столь радужных видах. В упомянутом же известии (много позже мы к нему вернемся) «королем» чаще считают Владимира.

Впрочем, какие-то немецкие или итальянские миссионеры на Руси в ту пору все-таки побывали. Они донесли до Запада чрезвычайно искаженные в позднейшей передаче слухи о русских усобицах. По этим смутным и неверным данным, Ярополк вроде бы действительно благоволил к христианам и собирался даже принять крещение. Братья же его, ревностные язычники, якобы противились этому и осуждали князя. Так ли было – неведомо. Христианином Ярополк определенно не стал. Владимир действительно ревностно относился к «отчему преданию», а Олег нам с этой стороны решительно никак не известен.

Дальнейшие события датировать непросто. Уже упоминалось о том, что дата вокняжения Владимира в Киеве расходится. Разница составляет два года – речь идет либо о 978-м, либо о 980 годе. Последний вариант вошел в летописи, а через них – и в большинство общих трудов по русской истории. Но первую дату приводит Иаков Мних, и его показания гораздо точнее. Они совпадают и со сведениями о рождении сыновей Владимира. Однако Иаков же первым совершил ошибку, породившую путаницу. Написав, будто Владимир сел в Киев через восемь лет после смерти Святослава, он спутал годы правления Ярополка с годами после гибели его отца. Но Ярополк правил в Киеве не с весны 972-го, а с осени 969 года. Позднейшие летописцы, зная правильную дату смерти Святослава, высчитали вокняжение Владимира по-своему. Но как датировались в древнейшем сказании события времен правления самого Ярополка? Если по годам княжения, то, значит, и они в летописи сместились на два года вперед. Такая версия выглядит вполне логично, так что из нее и будем исходить.

Распря между Святославичами началась в сезон полюдья, в последние месяцы 973 года. После раздела державы Ольги ее реформы остались в силе в землях Ярополка и Владимира. Здесь на места по-прежнему выезжали княжеские приближенные, сборщики дани, а к ним на укрепленные погосты свозили «повоз». Но в небольшом древлянском княжестве оказалось возможно возродить старое княжеское полюдье – пышный ритуал, сопровождавшийся объездом всех владений и загонной охотой, «ловами».

Такой «лов» и совершал в положенный срок Олег Святославич в своих Деревах – древлянском лесном массиве, вплотную подступавшем с запада к киевским Полям. Княжеский «лов» являлся священным действом, закреплявшим сверхъестественную власть владыки, потомка небесных богов, над землей и ее тварями. Во время его уничтожалась всякая попадавшаяся живность, включая домашний скот даже самых знатных людей. Эта священная суть охоты в сезон полюдья легко объясняет все произошедшее далее.

Гон древлянского князя находился где-то близко от рубежа Полей, когда Олег, к своему изумлению и раздражению, узрел мчащую через лес за зверем чужую охоту. Перебивать княжескую добычу само по себе являлось кощунством. В этой же пограничной полосе речь шла о посягательстве на рубежи. «Кто это такой?» – спросил князь. «Свенельдич», – ответили ему, разведав, приближенные.