Владимир Листенгартен

Молодых встречали с гармошкой. Торжественно привели и усадили во главе стола. Все хотели поближе разглядеть невесту, обменивались между собой мнениями о ней. И Мишины, и Гришины сошлись на том, что Алексей «отхватил хорошую девку». Долго пили, не закусывая, затем стали пить и закусывать. Тосты произносили за молодых, кричали «горько». Выхода не было: пришлось Алексею и Ире целоваться. Гости считали продолжительность поцелуев, громко кричали – раз, два, три... и так до десяти. Алексей пил мало, боясь снова опьянеть. Целоваться с Ирой ему понравилось, и он с нетерпением ждал, когда же снова закричат «горько». В конце концов он пришел к выводу, что Ира ничуть не хуже Кати, а может быть, даже и лучше. Он стал тихо, шепотом признаваться ей в любви. Объяснял, что только сейчас понял, какую ошибку он мог совершить, женившись на Кате, что его судьба это она, Ира. Что он хочет «расписаться» с ней. Что у Василия есть знакомые в ЗАГСе и их «распишут» не требуя нового заявления, просто изменят имя невесты. И что завтра они из деревни отправятся прямо в ЗАГС. Ира слушала его и молчала. Но на его прямой вопрос, согласна ли она стать его женой, ответила, что «да», согласна.

Наутро, по дороге в поселок, Ира сказала, что прежде чем ехать в ЗАГС, она должна заехать домой, чтобы надеть белое свадебное платье и фату, которые у нее уже давно припасены. А Алексей пусть заедет за ней во второй половине дня.

Для такого случая Алексей нанял машину. Они с Василием и еще одним парнем приехали к Ире домой. Она сказала, что еще не готова, пусть они ждут в машине, она скоро к ним выйдет. Предупредила, что ее фата закрывает все лицо и что откинуть фату Алексей должен будет только тогда, когда их «распишут» и надо будет поцеловаться.

В ЗАГСе проблем не возникло. Им дали подписать какие-то бумаги, после чего они надели на пальцы друг другу обручальные кольца и работница ЗАГСа сказала:

– А теперь поцелуйтесь!

Алексей откинул фату, закрывавшую лицо невесты, и с удивлением обнаружил, что это не Ира, а Катя. Но сказать он ничего не успел. Катя размахнулась и влепила ему увесистую пощечину:

– Ты думал, что меня можно просто так взять и бросить? Вчера ходил у меня в женихах, а сегодня уже решил жениться на моей подруге, Ире? Ах, ты не знал, что она моя подруга? Но это так, и она мне обо всем рассказала – и как ты к ней без конца лез целоваться, и как клялся в любви, и как делал предложение. Даром тебе это не пройдет, я тебе еще покажу!

Работница ЗАГСа сказала:

– Я вас поздравляю, я вижу, что у вас уже началась счастливая супружеская жизнь!

Отпор

 

Абрам был полным добродушным человеком. Жил он на втором этаже большого дома. Каждый будний день по утрам, выходя из своей квартиры, он спускался вниз по лестнице в небольшой дворик перед домом, который был заставлен припаркованными машинами. У одной из них в это время почти всегда можно было видеть его соседа с первого этажа, Гарика, большого автолюбителя, который, лежа под своей машиной или погрузившись под ее капот, копался в своем старом «Москвиче», что-то подкручивал, простукивал, подмазывал.

Когда Абрам проходил по двору, из-под машины или из-под капота появлялась голова Гарика, который задавал один и тот же вопрос:

– Ну, как там задний мост твоей жены? Не починил еще? Может, помочь, у меня есть инструмент!

Вопрос этот был Абраму крайне неприятен: его жена с детства слегка прихрамывала и очень этого стеснялась. На вопрос Гарика Абрам не отвечал, делал вид, что не слышит, и проходил мимо, к остановке троллейбуса, чтобы ехать на работу. Но настроение уже с утра было испорчено.

Однажды он решил, что дальше так продолжаться не может. И когда Гарик задал свой сакраментальный вопрос, Абрам остановился и спросил:

– Слушай, говорят, что у тебя сломался междуколенчатый вал и починить его ты не можешь? И инструмент твой теперь не работает? Как же ты обходишься?

И пошел дальше не ожидая ответа.

Гарик, высунувший голову из-под машины, так и остался лежать с открытым ртом, он не ожидал отпора и не нашелся, что сказать. А Абрам с этого дня спокойно проходил через двор, Гарик не только больше не задавал своего вопроса, но вообще отворачивался и делал вид, что не видит Абрама.

Празднование рождения сына

 

Я уже писал, что в начале 1960-х годов работал начальником Ленкоранской гидрогеологической партии. Мне не реже, чем по два раза в месяц, приходилось ездить из Баку в Ленкорань и обратно. Как правило, мои поездки я старался приурочивать ко времени выдачи сотрудникам аванса и зарплаты, так как деньги на всю партию получал в Ленкоранском отделении Госбанка. В связи с этим каждый мой приезд превращался в небольшой праздник. Ребята покупали баранину, вечером, после работы, делали шашлык, выпивали. Хотя мне в это время было только 26 лет, я был самым старшим в партии – не только по должности, но и по возрасту. За столом говорили о девушках, которые остались в Баку (все сотрудники партии были холостыми), затем играли в карты на огурцы (!!!).