Владимир Красное Солнышко

— Я помню Великий город с той поры, когда мне было всего-то лет шесть или семь. Мне до сих пор видится лес мачт в гаванях города. Лес мачт над кораблями, нагруженными медами и воском, пенькой и льном, досками и балками, черной белужьей икрой в бочках, вяленой и копченой осетриной в огромных рогожных кулях. Мне объяснили тогда, что эти суда плывут во все европейские гавани и возвращаются в Господин Великий Новгород, груженные заморскими товарами и золотом.

Над пиршественным столом пронесся тяжкий вздох.

— Что, перевелись рыба и икра? Пчелы больше не делают меда и воска? Мастера не плетут канатов?

Молчали гости. И глубокая горечь была в этом молчании.

— И рыба не перевелась, и пчелы по-прежнему поставляют мед и воск, и мастера с прежним умением и старанием плетут канаты. Что же случилось?

Ярослав выдержал продуманную паузу и повторил:

— Что же случилось с тобой, Господин Великий Новгород? Ответь!..

Стол настороженно молчал.

— Не надо бояться гнева праведного. Никогда не копите его в сердце своем. Кто повинен?

— Киев!.. — с ненавистью крикнул кто-то. — В Византию всё уходит! В Византию!..

— За христианство платим! — закричал и посадник. — За христианство!..

— Им мало наших поруганных богов, — сказал Ярослав. — Им мало грабежа наших богатств. Им мало нашего позора, нашего труда, нашей… — он сделал вид, что подыскивает слово: — нашей третьестепенности…

Взревел весь пиршественный стол.

— Подумайте над этим, — негромко сказал Ярослав и все тотчас же угомонились. — Подумайте. Мы еще соберемся. После того как я повидаюсь с дружинами. С бывшей непобедимой боевой мощью Новгорода.

Последняя точка была поставлена.

2

В Господине Великом Новгороде существовали три вооруженные боевые единицы. Две дружины и хорошо обученное вооруженное ополчение. Предполагались три встречи, и первая из них — с ополченцами.

Начали с заздравных кубков, криков «Хвала!» и «Слава!» и краткой речи Ярослава, в которой он отдал должное смелости и стойкости ополченцев. Ополченцам было лестно и приятно слушать его слова, но Ярослав особо церемониться с ними не собирался:

— Тем обиднее было видеть, как друзья князя Владимира накостыляли вам. Трех угрохали, четверых вроде бы в Волхов сбросили. Сколько там потонуло-то?

Вразнобой закричали:

— Двое!..

— Нет, трое!..

— Да все четверо!..

— А когда ваши старшие ополченцы вышли бой киевским богатырям дать, кто помешал?

Замолчали.

— Яромир, — уверенно сказал один лишь рыжий молодец.

— Верно, — подтвердил новгородский князь. — Цепкий глаз. Как кличут?

— Звездан.

— Почему так?

— Люди говорят: без отца, мол, родился.

— Вечером найду тебя, Звездан, — сказал Ярослав. — Будь на площади, пока мой гридень не подойдет. Он отведет тебя во дворец.

— Как велишь, князь.

Парень Ярославу понравился: наблюдательный, дерзкий. С ним следовало поговорить без свидетелей, а там видно будет, для чего он может пригодиться.

Новгородского князя уже ожидала первая дружина, которой был тоже уготован щедрый пир. И здесь после возгласов «Хвала!» и «Слава!» Ярослав, выждав определенное количество кубков, опрокинутых дружинниками в луженые глотки, как-то само собой, незаметно перешел к воспоминаниям.

— Моему отцу, великому киевскому князю вздумалось по указанию Византии, этой старой вековой грешницы, крестить Господин Великий Новгород. Помните то время? Хорошо помните?.. И никогда не забывайте! Никогда!

— Не забудем, князь новгородский! — гаркнула хмельными голосами подпившая дружина.

— Нельзя отдавать на поругание своих племенных богов, — продолжал Ярослав. — Наши предки никогда нам этого не простят, детям нашим не простят, внукам безвинным не простят. А в Киеве столкнули в Днепр нашего, новгородского, Перуна с серебряной головой и золотыми усами. Сначала Добрыня украл его у нас, а потом Владимир Киевский сбросил его в воду. Разве можно такое забыть?!. Это будут помнить наши сердца до той поры, пока они стучат в нашей груди. Верно я говорю, дружина?

— Верно говоришь, князь Ярослав! — откликнулась из-за столов дружина.

— Не забывать и не прощать! — Ярослав потряс над головой кулаками. — Никогда не забывать и никогда не прощать!..

И вновь взревела дружина.

На этом и закончился в тот день разливанный пир первой дружины. Князь Ярослав исчез как-то быстро и незаметно, оставив следы острых когтей в сердцах многих дружинников.

А на другой день новгородский князь принимал и чествовал вторую новгородскую дружину.

Ярослав не баловал дружинников особым разнообразием, исходя из убеждения, что солдат — он солдат и есть и всегда будет только солдатом. Он — орудие, но это орудие необходимо превратить в верное оружие, навострив и нацелив. И на этот раз Ярослав, подняв заздравный кубок, терпеливо дождался, когда количество опрокинутых за пиршественном столом кубков превысит определенную норму, а когда зашумели пьяные голоса, поднял руку.

Примолкли враз.