Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом

На торг кроме Рогнеды отправились еще две инокини. Рогнеда не торговала, но считала деньги. Собственно, долго сидеть им не пришлось: вышитые платы разобрали в одночасье, больно хороши, а огурцы здоровенный детина, отчего-то сначала долго стоявший безмолвно, запросил все сразу. Только вот был он без лошади, потому просил везти все прямо к себе на двор, немало приплатив за саму бочку и за доставку. Рогнеде очень не понравилась необходимость ехать куда-то, да еще и за этим бугаем. Она давно приметила недобрый взгляд мужика, одетого в огромный тулуп. Из-под шапки, надвинутой почти на нос, так и зыркали маленькие, поросячьи глазки, нечесаная бородища торчала лопатой, а на его ладони запросто мог уместиться полугодовалый ребенок. Почему-то подумалось, что попадись кто в такую лапищу, шею свернет вмиг! Но распоряжавшуюся торгом Ефимию мужик не насторожил, ради доплаты она готова везти бочку не то что ему на двор, но и в Чернигов, если спросит.

Поехали. Дворы на узкой улице с обеих сторон отделены высокими тынами, за которыми надрывались собаки. Теперь не по себе стало и остальным монахиням. Косой Ефим щурился во все стороны, видно прикидывая, как будет выбираться обратно. Чуть успокоился, когда понял, что улица не тупиковая, проехать вперед все же можно. Почти в конце нее покупатель вдруг сунул пальцы в рот и свистнул так, что спокойная монастырская кобылка, ни разу за все время не прибавившая шагу, даже когда ее усиленно подгоняли, вдруг заржала и почти встала на дыбы. С трудом осадив лошадь, Ефим заворчал на детину:

— Ну чего ж ты так-то?.. Чего ж?..

Монахини смотрели не на лошадь, а на вышедших из ближайших ворот таких же здоровенных мужиков. Рогнеда вспомнила, как глазел на деньги, получаемые монахинями за рукоделие, тот, что купил огурцы, и нутром поняла, что никакие соленья им не нужны. Она стояла в санях, держась за бочку и оглядываясь. Путь вперед заступили вышедшие из ворот, сзади покупатель. Что делать? Кто-то из монахинь, уже осознавших, что дело худо, ойкнув, тихо сполз вниз. Кажется, это была Ефимия. Но сейчас не до нее: Рогнеда чуть подалась вперед, ее рука соскользнула и оказалась в бочке. Мгновенно сообразив, она вытащила три здоровенных огурца и один за другим… швырнула их в мужиков, преграждавших путь. Метнула ловко, потому как два попали, мужики выругались, одновременно схватившись за лица.

— Гони! — перепуганная кобыла рванула с места скорее от крика женщины, чем от кнута возницы, тем более что тот попросту повалился в сани рядом с бочкой.

Вслед за ними бросился опомнившийся лжепокупатель, но еще два огурца полетели теперь уже в него. Мимо шарахнувшихся из-под копыт мужиков они пронеслись достаточно быстро, но не достаточно для того, чтобы удрать от преследования совсем. Слишком узкая улица не давала лошади заметно прибавить шаг, а сзади уже догоняли, страшно ругаясь, тати. Ефим опомнился и схватил вожжи, а Рогнеда потребовала от своих подруг:

— Помогите!

Втроем они сумели перевернуть здоровенную бочку прямо под ноги мужикам. Мало того, что бочка перегородила собой улицу, так еще и огурцы рассыпались от одного тына до другого. Под страшную ругань преследователей удалось выскочить на соседнюю улочку, куда-то повернуть, потом еще…

Преследователей уже не было, но где они оказались сами, монахини не знали. Беспомощно крутил головой Ефим, кобыла и та нервно перебирала ногами, готовая в любой миг снова рвануть с места. Рогнеда пыталась вспомнить, сколько раз они поворачивали, едучи сюда, и сколько обратно. Зимний день короток, вот-вот начнет смеркаться, как тогда быть? Не то что ограбят, но и убьют, прежде надругавшись! Вдруг княгиня заметила знакомый тын с насаженным на него конским черепом. Только бы не увидели остальные, не то визга не оберешься! Косой собрался еще раз повернуть налево, но Рогнеда остановила его:

— Подожди. Нам нужно до конца этой улицы и там вниз к Подолу.

— С чего ты взяла?

— Езжай! — не могла же Рогнеда рассказывать, что бывала в этой части Киева у ворожеи. Старуха жила недалеко, когда-то княгиня ходила к ней по этой улочке, и сейчас вдруг осознала, какой опасности подвергалась, навещая такое беспокойное место.

В конце улицы действительно оказался спуск к Подолу, он был крутоватым, монахиням пришлось вылезать из саней и идти рядом, придерживая их, чтобы не скользили. Зато когда выбрались, не сговариваясь вздохнули с облегчением. Все же долго не могли прийти в себя. Как добрались до монастырских стен и не помнили. На следующий день с хохотом рассказывали о том, как Анастасия швыряла в татей солеными огурцами!

Сама Рогнеда раздумывала, почему вдруг оказалась совсем рядом с жилищем ворожеи, но ничего придумать не смогла.

* * *