Владигор и Звезда Перуна

Огненному шару на небе оставалось еще четверть пути до заката, но для волка уже наступила ночь. Он осторожно двигался по еловому коридору и не бежал, а почти шел, порою не различая во тьме, куда ступают передние лапы. Его по-прежнему вел запах коня, и однажды волку даже пришлось, преодолевая отвращение, перепрыгнуть через кучу свежего конского помета. Внезапно ему почудился шорох слежавшейся хвои, он остановился и посмотрел назад. Все было тихо. Он пошел дальше, но шорох повторился. Старый волк замер, прижался линялым боком к выпуклому корню и стал ждать. Прошло немало времени, прежде чем хвоя вновь заелозила под чьими-то лапами и крадущиеся шаги начали приближаться. Старый зверь с удивлением услышал знакомый волчий запах, а вскоре различил во тьме и самого волка. Это был тот самый молодой наглец, встречи с которым так ждал бывший вожак. Молодой тоже увидел его, вздрогнул и попятился, оборачиваясь назад, словно рассчитывал на подмогу. Но если он и привел с собой волчью стаю, остальные волки явно не торопились следовать за ним в глубь мрачного елового коридора. Воспользовавшись его замешательством, старый волк бросился на молодого и сбил его с ног. Тот быстро вскочил, цапнул напавшего за хребет и поперхнулся набившейся в пасть жесткой щетиной. Старый вновь повалил его, стремясь покончить с врагом как можно скорее. Он понимал, что на затяжной поединок у него не хватит сил. Перед глазами мелькнуло ненавистное горло, и он полоснул по нему удобным левым клыком. Из глубокой раны полилась кровь, но удар не оказался смертельным: расшатавшийся корень не выдержал, и больной клык вывернулся набок, сделавшись непригодным для схватки. Однако молодой смалодушничал и, вместо того чтобы использовать свое неожиданное преимущество, бросился бежать. Старый ринулся за ним, но скоро отстал, тщетно борясь с одышкой. Изуродованный клык мешал ему, он, не обращая внимания на боль, вытолкнул его языком из пасти и, сглатывая собственную кровь, продолжал преследование. Темный коридор все не кончался, и в какой-то момент старый волк засомневался, не утратил ли он ориентацию, следуя в обратном направлении. Наконец впереди как будто замаячил свет, и зверь прибавил шагу.

Дар долго не мог привыкнуть к почти полной темноте в еловом коридоре, по которому они следовали, и все больше начинал тревожиться. Пятнышко также вел себя беспокойно, то и дело оглядываясь и шевеля чуткими ушами. Иногда он вовсе останавливался, затем быстро трогался с места, переходя на бег, и мальчик наклонялся вперед, чтобы какая-нибудь еловая лапа не вышибла его из седла. Вдруг он вспомнил про свой камень, сунул руку под рубаху и вынул его из кожаного кошеля, крепко держа за граненые края. Все вокруг озарилось ровным ярким светом, словно в руке мальчика загорелся бездымный факел. Конь побежал уверенней.

Дар с удивлением рассматривал огромные стволы, тесно прижавшиеся друг к другу, переплетения ветвей над головой. Смолистые стены этого древесного коридора, уходящего во тьму, так же как и его разлапистые своды, были соразмерны и несомненно имели искусственное происхождение. Но что за человек создал этот таинственный ход? Да и человек ли?..

Они ехали так долго, что Дар не знал, день ли еще по-прежнему или уже настала ночь. Он почувствовал голод и вспомнил об овсяных лепешках, которые напекла в дорогу Евдоха. Но развязывать заплечный мешок и трапезничать на ходу не хотелось, и Дар решил дождаться более удобного случая. Когда-нибудь кончится же этот коридор.

Едва он успел подумать об этом, как коридор в самом деле кончился и они выехали на большую поляну, не меньше той, на которой стояла Евдохина избушка. Хотя лесной поляной назвать ее было трудно, настолько она была угрюма и сумрачна. Вместо травы землю устилал слой сухой хвои, а в середине вместо избушки возвышался огромный муравейник. Ели стеной стояли вокруг поляны. Солнечный свет не проникал сюда, но мешали не разлапистые ветви, а кружевные слои сплошной паутины. Она была густой и толстой, и ее нити походили скорее на крепкие веревки. Дар вдруг заметил, что на них висят кости и скелеты лесных животных. На земле их тоже было достаточно. Даже лошадиный череп жутковато белел близ муравейника. Пятнышко, косясь на него, осторожно пошел по кругу, держась поближе к стволам. Стояла тяжелая тишина, и Дар поймал себя на том, что невольно задерживает дыхание, стараясь не производить лишнего шума. Даже кристалл в его руке светился теперь не так ярко.