Влад Лиsтьев. Поле чудес в стране дураков

Расстреляли Макушенко на глазах его девушки, с которой он приехал. Исполнитель получил пять тысяч долларов, два подельника — столько же, но на двоих.

Раздел VI. Листьев & друзья/коллеги

VI.I. Соратники

Не все коллеги Влада были его друзьями, но многие друзья становились коллегами. Формально — подчиненными, но по факту скорее соратниками.

Иван Демидов: «Я работал на „звезд“ — Любимова, Листьева — и я знаю, что надо быть с этими людьми другом, очень сильным другом, чтобы знать все их сильные и слабые стороны и как-то это выруливать… Там практически сразу собрались образы. Да простит меня Влад, я видел его без усов, но это нельзя было показывать народу».

Дмитрий Захаров: «… вальяжный Листьев… В перерывах между работой мы собирались за чашкой кофе в кафетерии на Пятницкой, трепались. Рассказы Владика превращались в шоу одного актера».

Елена Карпова: «.Его не приняли, он не сдал экзамен, и что-то его повело в сторону написания статей. И он решил, что журналистика — это как раз то, что нужно. Он писал маленькие заметочки на спортивные темы, а потом пошел на журфак. Владик заведовал на факультете спортивной секцией. В коридорах „Останкино“ я столкнулась со своим однокурсником по журфаку МЕУ Владом Листьевым, он шел на кастинг ведущих программы, у которой тогда еще не было названия. Речь шла о „Взгляде“. Позже туда пришла и я, став музыкальным редактором. Очень хорошо помню, как радовалась тому, что могу приглашать артистов, которые были под запретом. В частности, в моем первом эфире „Взгляда“ звучали песни групп „Ноль“ и „Кошкин дом“. Это было нечто!»

Сергей Ломакин: «Листьев, со своими пышными усами, сводившими с ума женщин, подходил на роль разгильдяя. Он без сомнения, был шоуменом, это у него от природы заложено».

Александр Любимов: «Свой первый бизнес (телекомпанию „ВИD“) мы создали с Владом на деньги, которые заработали на гастролях. А вообще свои первые в жизни гроши я заработал в разных местах: работал переводчиком, грузил мясо, играл на гитаре в ресторане. А вот когда стал вести программу „Взгляд“ — мне платили 120 рублей. Этих денег, естественно, не хватало. О какой светской жизни могла идти речь, ведь для того, чтобы с девушкой в ресторан пойти, надо было 15 рублей выложить. Именно поэтому, наверное, мы и стали с Владиком ездить на гастроли, чтобы немного подзаработать. Мы пели, играли на гитарах. У нас был своеобразный „чес“ — Харьков, Донецк, Черновцы, Львов… Со всей Украины и России, наверное, деньги собрали. За 3–4 концерта зарабатывали по тысяче рублей. В 1988 году был указ Еорбачева о кооперативном движении, тогда же в стране начали создаваться кооперативные рестораны, а мы создали свой бизнес — телекомпанию. Сначала покупали камеры, машины. Так и росла наша телевизионная кооперативная деятельность. Тогда таких людей называли видеокооператорами за то, что они крутили порнуху, а мы были такими душевными, с коммунистической партией боролись. В нормальной, цивилизованной стране телевидение — самое доступное и дешевое развлечение. Вообще телевидение — это последнее средство перед самоубийством, определенный препарат, который нужен людям, если они пришли с работы, устали, готовят еду, лежат в больницах. Телевизионный зритель — это человек, который находится в депрессивном состоянии духа: когда у него нет сил даже кликнуть в Интернете или прочитать книжку, он включает телевизор. А люди, которые занимаются более продвинутыми вещами в жизни, как правило, из телевидения уходят в другие сферы: книги, кино. Знаете, я преподаю во ВЕИКе, где мне студенты говорят, что раньше все было искреннее. Я просто думаю, что в современном ритме или в тех рамках, в которых сейчас телевидение работает, это может выглядеть старомодно, неформатно. Сейчас в фаворе ирония, дистанция, легкий стеб. Искренность на телевидении перешла в личные отношения, люди стали закрытыми. Как раньше — теперь на телевидении разговаривают только в узком кругу».

Анатолий Лысенко:

«Усатый Влад, такой очаровашка, шар мер, которого, казалось, вообще ничего не колышет, кроме возможности закадрить какую-нибудь девушку».

Александр Политковский:

«С той поры, как Влад закодировался, он стал для приятельских застолий потерянным человеком. Помню, как-то собрались хорошей компанией у меня дома — с женами, с семьями, как полагается. Накатили мы бутылочку-другую, на душе сразу потеплело, все расслабились. Все, кроме Влада. Он спиртного ни грамма в рот не берет — ни шампанского, ни пива. Вы представляете, каково компании сидеть за одним столом с абсолютно трезвым человеком? Уже и разговор не очень стройный, и все не столько других слушают, сколько сами сказать стараются… А рядом кто-то сидит и трезвым взглядом за тобой наблюдает».

Кира Прошутинская:

«Пройдя через испытания, которые ему выпали, я имею в виду славу, деньги и все остальные атрибуты популярности, он остался нормальным человеком».

Эдуард Сагалаев: