Вкус страсти

Он стал стягивать платье с ее плеч и дальше вниз, высвободил руки от рукавов. Потом настал черед пояса — тот соскользнул с кровати на пол. Дэвид нетерпеливо выкрикнул что-то, увидев плотную повязку, стягивающую грудь Маргариты, но размотал ее нежно и осторожно, приветствуя появлявшиеся изгибы; лизнул красные следы, оставленные повязкой, поочередно вкусил соски, когда они выпрыгнули из-под ткани. Когда холмы, наконец, оказались на свободе, Дэвид обхватил их ладонями и стал осторожно мять. А когда он нагнул голову и всосал твердый, как бусинка, кончик в свой жаркий рот, Маргарита задрожала и хрипло вскрикнула от избытка чувств.

Этот звук словно пришпорил Дэвида. Он замер и напрягся, не переставая сосать. Твердой, уверенной рукой он стал стаскивать с нее платье, стараясь не причинить боль раненой руке. Наконец он выдернул его из-под Маргариты и отбросил прочь. Вслед за платьем полетело плотное белье, благодаря которому седло не натирало нежные местечки на ее теле. Избавившись от преград, Дэвид положил ладонь на плоскую поверхности живота возлюбленной и стал двигать руку вниз, вниз, пока его длинные твердые пальцы не зарылись в ее мягкие складочки, раздвигая их, а его большой палец стал гладить нежный бутон в том месте, где они сходились.

Маргарита заерзала и, повинуясь настойчивому толчку, раздвинула ноги. Этот жест показался ей таким чувственным, таким освобождающим, особенно когда его палец проник в нее. Она раздвинула бедра шире, еще шире. Она хотела, чтобы он проник глубже, хотела испить его до дна.

И он исполнил ее желание: просунул второй палец — бережно и очень умело. Огонь пробежал от ее груди туда, где копошились его пальцы, и вернулся обратно. Ее дыхание становилось прерывистым, неглубоким, по мере того, как все у нее внутри взрывалось ослепительным блеском, выстреливая крошечными метеорами у нее в глазах. Она выгнулась навстречу Дэвиду, крепко зажмурилась, а ее внутренние мышцы сжимались и разжимались в безумном ритме.

— Прошу, — прошептала она, едва не касаясь губами его плеча, — прошу, войди в меня. Пожалуйста, люби меня…

Он погладил ее по спине, по бедрам, провел ладонью вдоль позвоночника и погрузил пальцы в ее волосы. Она чувствовала нервное биение его сердца, слышала неровное дыхание.

— Ты понимаешь, о чем просишь, милая моя Маргарита? — хрипло, с нетерпением спросил Дэвид. — Ты освобождаешь меня от клятвы?

— Да, да! — Она задыхалась, но в сознании успело промелькнуть изумление: он все-таки попросил ее об этом!

Однако эта мысль тут же ускользнула, ведь он поднялся, а потом вжал ее в подушки, накрыв своим телом. Упираясь руками в матрац, Дэвид посмотрел ей в лицо.

— Это твое желание, не мое?

Его руки дрожали от усилий сдержаться, мускулы словно окаменели. Могучие ноги раздвигали ей бедра, но и они были не такими твердыми, как железный прут, упершийся ей в живот. Она прижала ладони к его груди, упиваясь шелковистостью его волос, затем ее руки скользнули ниже, к животу, еще ниже, пока не обхватили его могучий пульсирующий орган.

— Мое, да, — отрывисто произнесла она. Маргарита пребывала в таком состоянии, что, пожалуй, не смогла бы определить, отвечает ли на его вопрос или заявляет о праве собственности на него. — Ну же, Дэвид. Ну же!

— Как пожелаете, миледи, — прошептал он, словно эхом повторяя слова, которые столько раз говорил ей — давным-давно. — И когда пожелаете.

Только теперь она посмотрела в его ярко-синие глаза и увидела, что они пылают триумфом — и чем-то большим, отчего сердце у нее замерло на мгновение, а затем забилось еще сильнее, еще отчаяннее. Не сводя с него глаз, она сдвинулась немного вверх и приставила навершие его жезла к входу в свою влажную пещерку. Набравшись смелости, она приподняла бедра, чтобы принять его, рукой развела в стороны складочки, чтобы обеспечить ему более легкий доступ, когда он качнулся к ней. Отпустив его шею, она обхватила его за талию и с силой привлекла к себе.

Дэвид издал сдавленный стон. Он скользнул вглубь, вышел, скользнул еще глубже. Она задрожала от этого изысканного наслаждения, от чувства наполненности. Ласки Дэвида заставили ее трепетать, раскрутили пружину удовольствия, послали тысячу маленьких молний во все уголки ее тела. Маргарита шире раздвинула ноги, заставила Дэвида войти глубже, прижалась к нему робким движением бедер.

Внутри запекло, загорелось, предупреждая о грядущей боли. Маргарита испустила низкий, сдавленный стон, но не попросила его остановиться. Она все сильнее прижималась к Дэвиду, но не могла разрушить последнюю твердыню, защищенную ее девственностью.

— Прости, любимая, — прошептал он.

Одним могучим толчком он погрузился в глубины пещерки и замер, пришпилив Маргариту к кровати.