Вкус одержимости

Сердце отмеряло удар и замерло, словно ни одна женщина никогда не говорила мне этого раньше. Никогда.

Я поцеловал её влажные складочки. Встал. И чуть отступил, встретившись с ней взглядом.

— Ты потрясающая на вкус, — сказал я, наблюдая за ней. Она вжалась в стену, всё так же держа руки над головой и посмотрела на меня выжидающе. — Я тоже люблю тебя, крольчонок, — взял я её лицо в свои руки.

Поцеловал.

Поднял её на руки и отнёс в спальню.

В свою спальню.

Я никак не мог оторваться от её жадных губ, пока не опустил на кровать. На разбросанные розовые лепестки.

Пока я зажигал свечи, Ника отползла к спинке кровати, сняла платье и бельё, упала на подушки. Её тонкая фарфоровая кожа на тёмных простынях светилась молодостью, вожделением и гормонами.

 Я встал у кровати оттягивая этот момент и прислушиваясь к своим ощущениям. Это было потрясающее зрелище: стройные ноги, изящные изгибы, нежный пушок белоснежной кожи, выпуклость лобка — всё это вызывало во мне только одно желание, как и прошлый раз. Одно — обладать ею. Ладно, полтора. Ещё я немного хотел любить её до конца своей жизни. Но где был я, где она, а где конец всего этого. Всё, что я знал о нас сейчас: она моя. И я покажу ей, насколько.

Я разделся и опустился рядом с ней.

И то, что было потом, не было просто объятиями. Это было слияние, поглощение, покорение. Эмансипация.

Наши тела обжигали, полировали, запоминали друг друга в тусклом свете спальни, в хриплом вокале шансона, что ещё звучал из кухни. Но как голодный зверь я хотел погрузиться в её тело, чувствовать её влажную обнажённую кожу, запутавшуюся в моих простынях, и ощутить, как её девственно упругое лоно сожмёт мой член.

Её бёдра обхватили мою талию. Запах её духов и кожи смешались, вторгаясь в мой разум и вызывая в нём адский плотский голод. Я прижал её к себе и сел на колени, едва справляясь с дыханием.

— Медленно. Мы пойдём очень медленно. Я не хочу, чтобы завтра тебе было больно. И сегодня тоже.

— А кровь, будет кровь? — разволновалась она, боясь испачкать простыни.

— Крови не будет. Доверься мне. Будет немного неприятно, но терпимо. Готова?

— Да, — смотрела она на меня широко раскрытыми и немного дикими глазами. И один выглядел совсем зелёным, а другой почти синим. Он них невозможно было отвести взгляд. И я терял драгоценные секунды, утопая в таинственных оттенках. Но вряд ли когда-нибудь в своей жизни я ещё был так очарован.

Я перенёс свой вес на неё. И наклонился ближе.

— Подожди, — остановилась она. Немного приподнялась, взлохматила мои волосы, чтобы пряди падали на лоб. — Мне нравится, когда они выглядят так и касаются меня.

Я усмехнулся. Наверное, так я выгляжу моложе. Скользнул глазами по её бледной коже. Она смотрела спокойно и слегка вызывающе.

Дьявол, она была так мила и молода, что это было похоже на мой первый раз.

Сердце стучало как отбойный молоток. Её возбуждённые розовые сосочки просили прикосновений. Просили ласки. Просили поцелуев. Им нельзя было отказать.

Но другая рука потянулась к тому сладкому месту между её бёдер, что ждало ласки ещё больше. Двумя пальцами я дразнил губки, мокрые и тёплые, проводя вверх и вниз. Покружил вокруг бугорка её клитора, а потом медленно погрузился внутрь.

Чуть-чуть подготовить её, слегка растянуть. Для меня давно канули в лету представления о девственности как о некой плеве, что рвётся. Современная анатомия теперь называла эту защитную складочку кожи на входе во влагалище девственной короной. Складочку, что прекрасно приспосабливалась к потребностям владелицы столь чудной влажной пещерки, и при достаточной опытности и аккуратности партнёра не должна повреждаться, а всего лишь растягиваться. Даже под такой весомый инструмент как у меня.    

   И она была как дьявольская ловушка, что сжимала мои пальцы пока они путешествовали внутри её тела. Впивалась губами в мою шею, скользя от ключицы до мочки уха. И гладила мой живот, от груди, задевая соски и до низа, заставляя мою кожу гореть и покрываться мурашками. Я стиснул её грудь в идеальную горстку.

И она выгнулась, издав высокий и пронзительный стон. Сжала мою руку бёдрами. Господи, она готова. Я чувствовал каждое движение, каждое прерывистое дыхание, дрожь её тела, что хотело меня и стекало с моих пальцев. Я мог бы смаковать это удовольствие, дразнить её, сводить с ума, но теперь мой член пульсировал так, что готов был саморазрядиться, и тянуть дальше уже некуда.

Я погладил её бёдра и живот пальцами, что только что были в ней. Поцеловал в приоткрытые губы, напряжённо и требовательно. И подмял её под себя.

Она дрожала от предвкушения, или от страха, или от того и другого. Я осторожно развёл её ноги и упёрся своей эрекцией в то влажное место, попасть в которое хотел сейчас больше всего на свете.

— Он такой большой, — она опустила глаза вниз, где соприкасались наши тела.

— Хочешь остановиться?

— Нет. Чёрт, нет, — приподнялась она навстречу.

— Тогда иди ко мне.

Я целовал её, когда медленно-медленно проникал в неё сквозь боль, сантиметр за сантиметром, прежде чем полностью врезался в неё одним плавным толчком.