Вкус одержимости

Приготовить обед? А если ему не понравится?

Вид своих трудов, отправленных безжалостной рукой Алана Арье в помойку, вряд ли поднимет мне настроение. А за ним не заржавеет. Поэтому, решив не рисковать, я отправилась на экскурсию по дому.

По дому, что оказался изнутри намного больше, что снаружи.

Современный и старинный одновременно. Согревающий песочными оттенками стен и остужающий холодным каштаном мебели. Пугающий глянцевым блеском мрамора и словно приглашающий поваляться на мягких подушках диванов.

Он поражал неожиданными проходами, что вдруг открывались между комнат, завораживал корешками книг в стеклянных шкафах. Удивлял картинами на стенах, а ещё контрастами. Суровая брутальная мужская гостиная, аскетичная кухня и вдруг спальня с ангелочками и пышными розами, словно в будуаре какой-нибудь императрицы.

Конечно, я понимала, что эта спальня с зеркалами, пологом и гнутыми ножками кровати, скорее всего гостевая и нежилая. Но, положив ладонь на ручку приоткрытой двери, из которой так явно чувствовался запах мужского шовинизма, я так и не решилась её открыть. Ещё подумает, что я рылась в его вещах!  

Решительно закрыв дверь, я поторопилась вниз.

Но оказалось, эта лестница, что вела от хозяйской спальни со второго этажа на первый, заканчивалась не в гостиной, как та, у которой поселили меня, а шла ниже.

Я спустилась ещё на виток и в открывшемся коридоре потеряла дар речи.

Такой коридор легко мог бы претендовать на замок графа Дракулы, или дом семейки Адамс. В этом подземелье должны быть слышны стоны узников и шёпот неупокоенных душ. Лязг цепей. Стук деревянных башмаков. Скрежет засовов.  

И такой коридор очень подходил тому графу Арье, которого знала я.

Каменные стены. Сырые. Холодные. Зловещие. Светильники, стилизованные под настоящие факелы. Так мало света, что через десяток шагов и впереди и сзади стало одинаково темно. И странные звуки, что были едва слышны, но совсем не походили на эхо моих шагов, раздавались тихо, но вполне отчётливо. Вой? Стон? Плач?

Что это, чёрт побери?

 На этот звук, почти наощупь, как Дюймовочка в подземелье Крота, обмирая от страха и любопытства, я и пошла.

И, наконец, отчётливо его услышала.

Я остановилась.

Голос, мужской, низкий, красивый, но совсем не голос хозяина особняка, без аккомпанемента, а капелла тянул какую-то дворовую песню.

— Та девушка давно ушла с другим,

   забыть её ты сможешь, но едва ли.

   На то она и первая любовь,

   чтоб мы её с тобой не забывали!  — хрипло выводил неизвестный мне певец.

— На то она и первая любовь,

   чтоб мы её с тобой не забывали!.. 

Я покрутилась на месте, пытаясь понять откуда идёт звук. И удивилась: снизу?

Если отклониться к другой стене, то из-за поворота уже был виден яркий свет и хромированная лестница, что словно вела с мрачного средневековья прямиком на космический корабль. Но если бы не песня, я бы ни за что не заметила, что в самом тёмном участке этой стены есть проход.

Я сделала осторожный шаг внутрь, едва различив ступени каменной лестницы, и… вздрогнула. В кармане зазвонил телефон.

— Чёрт! То есть алло!.. Алло! — поторопилась я выйти обратно в коридор.

И голос, что я бы не перепутала ни с каким другим, спросил:

— Ника! Ника? А ты… где?

— Я? Э-э-э…

Святая инквизиция! Он вернулся? Он — вернулся!

И со всех ног, как Золушка для которой на балу часы только что начали бить полночь, я побежала обратно.

Девчонки! Песню, что услышала Ника, я временно поместила во вкладку "буктрейлер". Она первая в сборнике.

Ваш автор :)

Глава 24. Алан

— Алло! Ника? Ника! Ты меня слышишь?

Связь была такой херовой и голос у неё таким испуганным, а потом запыханным, что на какой-то миг мне показалось: она была в подвале. В моём подвале. Там, где ей точно нечего делать.

Куда ей категорически нельзя ходить!

Я проехал на красный, выругался, что даже по телефону она умудрилась вывести меня из себя. И вместо того, чтобы спросить, как у неё дела и всякие бла-бла-бла и ми-ми-ми, которые так настойчиво крутились в голове, что я даже полез в карман за телефоном, выдал порцию отборной брани, чистейшего гнева и ослепительнейшего раздражения, а потом бросил трубку.

Злой на неё, на себя, на весь мир.

Будет большой удачей, если к тому времени, как я вернусь, она ещё не сбежит, а просто проплачет до моего приезда.

Дьявол! Да что со мной не так? Было немало моментов в моей жизни, когда я сам себя ненавидел, но сейчас просто эталонный момент, когда нужно пойти и убиться об стену.

Лучше бы вообще не звонил!

Я ударил ладонями по рулю. Выдохнул. И пообещал себе, что исправлюсь. Что если приеду, а она не ушла, всё исправлю. Буду душкой, зайкой, паинькой, ну или хотя бы просто взрослым адекватным человеком. Я же могу? Да как два пальца об асфальт!

Именно с таким настроем я повернул к сраной Андреевке.

И даже обрадовался, увидев Шерлока.   

— И что мы тут делаем, Уильям Шерок Скотт Холмс? — хлопнул я дверью машины и, глянув в душное марево неба, уже пожалел, что вышел.

Ну ладно, не обрадовался, но точно не расстроился, когда его увидел, чего нельзя было сказать о моём сыщике.