Вкус Яда

– Я тоже был рабом… – в каком-то смысле, – сообщил псион. – Когда был ещё мальчишкой, я попал в место, которое, как предполагалось, было приютом, но в действительности являлось работным домом. Нас заставляли работать от рассвета до заката. Плели верёвки и сети. Каждую ночь, когда я ложился спать, мои руки сводило от боли. Ощущение было такое, будто каждый сустав — это слишком туго затянутый узел. – Арвин сделал паузу, чтобы потереть костяшки пальцев. Никогда прежде он ни с кем не обсуждал проведённые в приюте годы, но рассказывать о них Никко оказалось на удивление легко.

– Моё рабство должно было подойти к концу по достижению «зрелости», – продолжил псион. – Но возраст, когда эта зрелость должна была наступить, никто не уточнял. Мой голос сломался и стал грубеть, и всё же я ещё не считался мужчиной. Я раздался в плечах, а в паху выросли волосы, но я по-прежнему оставался «ребёнком». – Арвин поднял руку, сгибая и разгибая пальцы. – Они не собирались меня отпускать. Слишком уж хорошо я работал. И я понял, что остаётся только бежать.

Поддёрнутый пеленой взгляд Никко снова вспыхнул негодованием.

– Мне тоже пришлось ступить на этот путь, – сказал он. – Когда стало ясно, что честного отношения от надзирателя мне не видать, я начал молится Ассарану – Хоару. Я молился о справедливости и божественном возмездии. И однажды мои молитвы были услышаны.

– Что произошло? – спросил Арвин, сгорая от любопытства.

– C надзирателем произошёл несчастный случай. По крайней мере, так восприняли это другие рабы. Я единственный, кто увидел в этом справедливость Хоара. Точнее, услышал. Когда надзиратель упал в печь возле моей, в небе раздался раскат грома. Варга, раб, трудящийся рядом, вытащил его, но к тому моменту надзиратель успел чудовищно обгореть. Несмотря на вмешательство жреца, он умер в тот же день. – Никко почтительно склонил голову. – На это была воля Хоара.

– И его смерть поправила положение дел?

Взгляд жреца снова стал угрюмым.

– Всё стало только хуже. Варгу обвинили в том, что он виновен в гибели надзирателя. По показаниям свидетелей, он не сразу бросился вытаскивать его из печи, но промедлил, пока тот не получил смертельные ожоги. На самом деле, у Варги не было никаких преступных намерений, он просто был шокирован и испуган произошедшим. Я свидетельствовал об этом во время суда. И сказал им правду – о том, кто убил надзирателя.

– И что?

Никко вздохнул.

– Судья мне не поверил. Он расценил мои слова так, будто я сам толкнул надзирателя в печь, и отметил, что моя цепь была слишком коротка, чтобы дотянуться до предполагаемой жертвы даже с помощью стеклодувной трубки. Я пытался объяснить, что убил надзирателя молитвой, но судья не хотел слушать. Я не давал жрецальных обетов и ни разу не посещал храм. Он решил, что я лгу, пытаясь выгородить обвиняемого. Поняв, что судью мне не убедить, я попытался объяснить, что произошло, своему хозяину. И он мне поверил, но сказал, что я слишком ценный работник, в то время как Варга «несущественная потеря». А за совершённое преступление кто-то должен быть наказан.

Арвин поёжился, понимая, каким будет продолжение рассказа.

– И виновным признали другого раба?

– Именно. А приговор за убийство надзирателя – смерть. Варгу казнили на следующий день. В соответствии с законом, вид казни выбрал наш хозяин — утопление. Вероятно, он остановился именно на этом способе, потому что был не менее жесток, чем надзиратель. Он приказал провести казнь на фабрике, на глазах остальных рабов. Беднягу утопили в ведре для охлаждения стекла. Моём ведре.

Никко невидящим взглядом уставился в стену, в его зелёных глазах пылала ярость.

– Той ночью я снова молился. Я просил Хоара дать мне шанс отомстить за гибель Варги. Я поклялся, что посвящу жизнь служению ему. И следующим утром Повелитель Трёх Громов ответил. Новый надзиратель запер замок на моей цепи. А спустя миг он открылся, и снова над моей головой раздался раскат грома. Затем второй и третий – Хоар призывал меня на службу.

Арвин облизнул губы.

– И ты пошёл?

Никко кивнул.

– Я совершил немыслимое – нарушил клятву рабства и бежал. Хоар направил меня в Долину Радуги – в храм, скрытый в Радужном лесу.

Псион подбадривающе кивнул.

– Ты не сбежал. Ты устремился навстречу чему-то большему. – И пока он говорил, в груди юноши вскипала зависть. Если бы только ему было куда податься после побега из приюта. Насколько иной могла оказаться его жизнь. Вместо этого он угодил в лапы Гильдии – из огня, да в полымя.