Поцелуй гадюки

Лиза Смедман ПОЦЕЛУЙ ГАДЮКИ

ВНЕБРАЧНОЕ ПОТОМСТВО ЗМЕИНОГО ПРИНЦА

Сатир открыл дверь хижины — необработанный полог из шкуры, висящей на деревянных колышках — и пригласил молодого человека войти. Арвин ступил внутрь и тут же ощутил прилив возбуждения, увидев, наконец, цель своих поисков.

Глисена лежала на шкуре возле ямы с огнём. Взгляд её был устремлён в потолок, руки покоились на огромном животе, длинные волосы были влажными от пота. Даже сквозь запах дыма Арвин уловил болезненный смрад; над головой женщины лениво кружила муха. На Глисене по-прежнему было то самое платье, в котором Нанет телепортировала её из дворца; зимний плащ и сапоги лежали у дальней стены. Сквозь ткань платья Арвин увидел, как шевелится огромный живот Глисены: ребёнок бил ножками. Девушка издала слабый стон.

По крайней мере, мать и дитя живы.

Казалось бы, Арвин должен был испытать восторг. Но вместо этого его осаждала печаль и дурные предчувствия.

Сатир хлопнул псиона по плечу.

— Лечи её.

Прислуживай Дому Змей

ПРОЛОГ

При других обстоятельствах человек на баке так и остался бы незамеченным. Среднего роста и телосложения, с темными до плеч волосами, стянутыми сзади на матросский манер, он легко мог бы затеряться в толпе. Из украшений на нём был лишь небольшой прозрачный кристалл, висящий на шее на кожаном шнурке; правое запястье опоясывал плетёный кожаный браслет; на лбу мужчины, там, где Ученые наносят метки, красовался синий, испещренный золотистыми прожилками камень размером с большой палец.

Но он заслуживал внимания по двум причинам. Во-первых, поза. Мужчина лежал на животе, упершись прямыми руками в мокрые доски и круто прогнувшись туловищем, а его голова смотрела вверх, где шестеро матросов над ним стягивали рифы на фоке. Во-вторых, одежда, точнее её отсутствие, за исключением тесно облегающих брюк и черной кожаной перчатки на левой руке.

Нынешняя зима в Вилхонской Протоке выдалась намного холоднее обычного, однако лежащий на открытом настиле человек, казалось, не замечал колючего ветра и ледяных брызг, от которых немели пальцы затягивающих парус матросов. Мужчина находился здесь с самой зари, и за всё время ни разу не шелохнулся и не моргнул. Он даже не дрожал от холода, хотя солнце только-только озарило сиянием серые воды Протоки.

Когда дневное светило поднялось над горизонтом, проливая на судно бледный зимний свет, человек, наконец, шевельнулся, но на ноги поднялся не сразу. Сначала он плавно сменил позу, приняв низкую стойку, и лишь затем выпрямился. Далее он проделал серию движений, перетекая из одной позы в другую, словно исполняя в замедленном темпе некий танец. Мужчина двигался плавно, как змея, хотя и был человеком без всякого намёка на принадлежность к юань-ти. Зрачки карих глаз были круглыми, кожа — гладкой и лишённой всяких узоров. Мужчина принял завершающую позу, стоя на одной ноге и устремившись взглядом в небо сквозь пальцы рук, которые медленно сводил вместе, словно сдавливая некий предмет, и скривил лицо, обнажив прямые белые зубы. Завершив тренировку, он медленно опустил ногу и обе руки, и потянулся за рубашкой.

Ударившая в корпус волна заставила корабль накрениться. Человек ухватился за одну из верёвочных лестниц, прикреплённых к мачте. Неожиданно его ухмылка исчезла. Взгляд сделался отдалённым, словно он рассматривал что-то на горизонте. Потом человек моргнул.

— Пенька на одном из линей гнилая, — крикнул он матросам. — Если её не замените, один из вас умрет.

Уверенность в его голосе вызвала у моряков дрожь. Один из них зашептал молитву.

Человек на баке оделся, натянув штаны, рубашку и башмаки, застегнул пояс с ножом, плотно прижав ножны к пояснице. Затем, потирая тело, словно, наконец, почувствовал холод, зашагал по качающейся палубе и скрылся в люке, который вёл к пассажирским каютам.

ГЛАВА ПЕРВАЯ