Визит родственников

Через час за ним пришли двое накаченных молодых людей с короткой стрижкой — то ли надзиратели то ли охрана и за него взялись по-настоящему. Сначала повели на первый этаж, где располагались к медикам, просветили, прокололи и обследовали так, как еще никогда в жизни. Потом начались изнурительные допросы с утра до позднего вечера, перемежающиеся с написанием объяснительных записок. Взгляды, бросаемые дознавателями и каверзные вопросы буквально кричали: «мы знаем ты все врешь, но погоди, парень, мы из тебя вытряхнем всю правду!»

— Может ты вообще не человек? — сверля профессионально недоверчивым взглядом, спрашивал человек за аскетично обставленным столом.

— Вы видели мои анализы, так что не говорите чепухи, — внешне Сергей был полностью расслаблен, но прекрасно понимал в какие жернова попал и что необходимо терпеть и быть настороже, — я человек.

— Допустим, а скажите…

Непрерывные допросы продолжались, а когда он вспомнил даже цвет одежды, в которой щеголяла инопланетянка и, все их разговоры до малейших подробностей, человек в белом халате и добрым взглядом доктора Менгеле вколол ему в плечо некий препарат. Сразу стало жарко, а что было дальше, он не помнил. Несколько часов жизни просто испарились из памяти. Открыл глаза он уже в номере, лежа на кровати, голова раскалывалась от жуткой боли. На следующий день приходил улыбчивый старичок с пронзительным взглядом. Тот крутил перед носом Сергея блестящим металлическим шариком на нитке и все повторилось. Очнулся он уже в номере, за окном догорал вечер и в отличие от первого раза голова не болела. Было тяжело, но он ни на миг не пожалел о решении все рассказать о встрече с инопланетянами. На следующее утро его оставили в покое, а после обеда охранники принесли новое обмундирование и сказали привести себя в порядок. На вопрос: «Зачем это?» Нехотя буркнули: «Вам предстоит важная встреча!»

За затемненными окнами автомобиля мелькали яркие и до боли знакомые виды вечерней Москвы, в которой он после того, как отец уехал из пылающего Донбасса провел, наверное, самые счастливые семь лет. Сергей особо к тихим разговорам сопровождавших его охранников не прислушивался, в груди от волнения словно сжимались тугие пружины, по мере того как машина приближалась к центру столицы, они взводились все туже и туже пока он не выдержал.

— Куда мы едем? Можете хоть это мне объяснить? — произнес слегка взвинченным тоном.

Один из охранников, тот, что блондин, успокаивающе положил руку с набитыми костяшками на плечо Сергея.

— Не волнуйтесь, Сергей Павлович, скоро все увидите и поймете сами.

Он оказался прав. Когда машина, не задерживаясь, миновала монументальные кремлевские ворота он начал догадываться, к кому на встречу они едут…

В глубине кабинета за массивным письменным столом с монитором сидел Президент России: человек за шестьдесят лет, неплохо сохранившийся для своих лет, кругленький такой с простецким и пухлым лицом. Словом, самый заурядный, если бы не ощутимая аура властности, которая почти физически давила на каждого, кому довелось побывать в этом кабинете и умный взгляд, которым он несколько мгновений пристально и с интересом буравил застывшего словно оловянный солдатик лейтенанта Соколова.

— Здравствуйте, Сергей Павлович, — Президент бросил взгляд в лежащую перед ним папку и произнес неожиданно мягко, — присаживайтесь, — рука указала на стул напротив коммутатора с множеством слегка потертых кнопок, подписанных фамилиями членов правительства и самых необходимых людей, — в ногах правды нет.

Сергей осторожно уселся на краешек стула у стола-приставки и замер в ожидании дальнейших распоряжений. Солнце уже зашло за кремлевскую стену, за раскрытым окном потихоньку темнело, начался слякотный весенний московский вечер и в кабинете существенно потемнело.

С легкой усмешкой наблюдавший за мучениями юного посетителя самый могущественный человек одной шестой части Земли, легонько вздохнул. Рука подняла коробочку пульта со стола, под потолком вполнакала зажглась хрустальная люстра, распугав по дальним углам намечавшиеся тени.

Поднявшись с места, он пересел на стул напротив лейтенанта еще больше вжавшегося в спинку стула. Робким он не был, но уж слишком был резок переход от положения то ли заключенного, то ли подопытной мышки к посетителю ТАКОГО кабинета. Президент еще раз вздохнул, на губах появилась терпеливая улыбка.

— Сергей Павлович, может чаю? Кофе.

Молодой человек сдавленно откашлялся.

— Чай пожалуйста.

— Вот и славненько, признаться я тоже пью чай, уже не мальчик, надо мотор беречь, — с легкой улыбкой пожаловался президент, оглаживая живот барабаном, — два чая пожалуйста с бутербродами, — бросил он в пространство.

— Пока мы неофициально общаемся, можете называть меня Михаил Владимирович. Признаться я очень доволен вашими действиями, а на наши органы не сердитесь, работа у них такая. Всех подозревать.