Визит лейб-медика

В 1762 году Руссо отправился в эмиграцию, после того как парижский парламент соизволил приказать палачу сжечь его «Эмиля».

Он искал себе прибежища в разных местах Европы, и владелец Ашеберга — граф Рантцау, бывший уже человеком старым, но всю свою жизнь тяготевший к радикальным идеям, пригласил преследуемого там поселиться. В его распоряжение собирались предоставить хижину на Горе, он смог бы там жить; вероятно, предполагалось, что в примитивных условиях, рядом с природой, которую он так превозносил и к которой мечтал вернуться, великий философ сможет продолжить свое великое литературное творчество, и что его жизненные потребности и образ мыслей смогут в этом случае счастливым образом совпасть.

С этой же целью возле хижины устроили «капустный огород».

Здесь он мог бы выращивать свою капусту, возделывать сад. Было ли обустройство капустного огорода связано с известным выражением о человеке, который, «забросив политику, преспокойно выращивает свою капусту», неизвестно. Но, в любом случае, капустный огород был приготовлен. И графу, наверняка, была известна «Новая Элоиза» и пассаж, звучавший так: «Природа бежит от исхоженных мест; свое истинное очарование она открывает на горных вершинах, в лесных чащах, на необитаемых островах. Тот, кто любит природу и не имеет возможности посетить ее в отдалении, вынужден воздействовать на нее силой, заставлять приближаться; сделать же это никогда не удается без определенной меры иллюзии».

Ашебергский парк был иллюзией естественного состояния природы.

Однако Руссо так и не приехал в Ашеберг, но его имя мистическим образом связалось с ашебергским парком и снискало последнему славу среди почитателей природы и свободы. Ашебергский парк занял место среди знаменитых «сентиментальных мест» Европы. Предназначавшийся Руссо «крестьянский дом» стал неким прибежищем; хижина в лощине и со временем все более запущенный капустный огород сделались достойными посещения. И дело тут едва ли было в доме пастуха, скорее, в необходимости культового места для интеллектуалов на их пути от увлечения природой к просвещению. Стены, двери и подоконники были расписаны изящными французскими и немецкими поэтическими цитатами, стихами поэтов-современников, но также и Ювенала.

Отец Кристиана, Фредерик V, тоже предпринял восхождение к хижине Руссо. После этого Гору стали называть «Кёнигсберг» — «Королевская гора».

К этому времени хижина сделалась неким святым местом для датских и немецких просветителей. Они собирались в поместье Ашеберг, поднимались к хижине Руссо и там беседовали о великих идеях своего времени. Их звали Алефельд и Беркентин, Шак Карл Рантцау, фон Фалькенскьольд, Клод Луи де Сен-Жермен, Ульрих Адольф Гольштейн и Эневольд Бранд[15]. Они считали себя просветителями.

Одного из них звали Струэнсе.

Здесь, в этой хижине, он много позже прочтет королеве Дании Каролине Матильде отрывок из «Нравоучительных мыслей» Хольберга.

Повстречался он с ней в Альтоне. Это известно.

Струэнсе видел Каролину Матильду, когда она прибыла в Альтону на пути к своему бракосочетанию, и заметил, что она была заплаканной.

Она же не видела Струэнсе. Он был в толпе. Они стояли в одной комнате. Она его не видела. Казалось, что в то время его не видел никто, описывают его лишь немногие. Он был любезен и молчалив. Он был выше среднего роста, блондин, с красивым ртом и здоровыми зубами. Его современник отмечал, что он среди первых стал пользоваться зубной пастой.

И больше почти ничего. Ревердиль, еще летом 1767 года встретившийся с ним в Гольштейне, отмечает лишь, что юный немецкий врач Струэнсе держал себя тактично и ненавязчиво.

Повторим: молодой, молчаливый, умеющий слушать.

2

Через три недели после того, как король Кристиан VII принял решение о поездке в Европу, граф Рантцау по поручению датского правительства посетил в Альтоне немецкого врача Иоганна Фридриха Струэнсе, чтобы предложить ему стать лейб-медиком короля.

Они хорошо знали друг друга. Они провели много недель в Ашеберге. Они поднимались к хижине Руссо. Они входили в «круг».

Рантцау гораздо старше. Струэнсе еще молод.

В то время Струэнсе жил в маленькой квартире на углу Папагойенштрассе и Райхштрассе, но в тот день, когда пришло предложение, он, как обычно, посещал больных. Рантцау не без труда нашел его в одной из лачуг альтонских трущоб, где он делал кровопускание местным детям.

Рантцау без обиняков изложил свое дело, и Струэнсе сразу же и без колебаний отказался.

Он счел предложение неинтересным.

Он как раз закончил пускать кровь у вдовы с тремя детьми. Он, казалось, пребывал в хорошем настроении, но совершенно не заинтересовался. «Нет, — сказал он, — это меня не интересует». Затем он собрал свои инструменты, с улыбкой потрепал по голове всех троих ребятишек, принял благодарность хозяйки и согласился на ее предложение выпить вместе с высоким гостем по стакану вина на кухне.

Пол на кухне был земляным, а детей тут же удалили.

Граф Рантцау терпеливо ждал.