Визит дамы в черном

— Госпожа Ведерникова! На орудии убийства сохранились ваши отпечатки. Версия, что вы за несколько дней до того осматривали ружье, неубедительна. Вы сами показали, что коллекцию ружей вашего мужа ежедневно тщательно вытирают. Все остальные отпечатки, включая отпечатки самого хозяина, были стерты. Остались только следы пальцев того, кто закрепил ружье, поставив ловушку для Савелия Лукича, то есть ваши, и того, кто потом вынул ружье из зажима, то есть Райского. Сожалею, но вынужден арестовать вас, мадам.

— Вы городите какую-то чушь! Отпечатки, следы пальцев! Я не слышала, чтобы подобную ерунду в судах расценивали бы как улику. У меня есть покровители, и очень высокие покровители! Вы еще пожалеете, что издевались над бедной вдовой. Я найду защиту и помощь!

— Оля, успокойся, наша карта бита, — тихо сказал Райский. — Покайся, ничего больше нам не осталось.

— Молчи, ничтожество, плебей! Я не нуждаюсь в твоих дурацких советах. Во всем виноват ты, ты! Из-за тебя все рухнуло…

И Ольга Александровна разразилась такой изысканной бранью, что присутствующие мужчины с удивлением вскинули на нее глаза.

Когда полицейские уводили Волгину, она была похожа на разъяренную фурию. Даже величественной жестокости леди Макбет, так виртуозно изображаемой на сцене, не нашлось у Волгиной в жизни, одна вульгарная злоба и ненависть ко всем вокруг.

— Эффектно, Дмитрий Степанович, эффектно вы ее разоблачили! — заявил удовлетворенный Хомутовский. — Ей-Богу, просто сцена из драмы.

— Что-то я, Викентий Полуэктович, разлюбил провинциальную драму. Тяжелое ощущение она оставляет…

На следующий день после ареста Волгиной Колычев отправился на дальнюю окраину города в Кукуевскую слободу, где, по слухам, проживала теперь Варвара Ведерникова. Няня Саввишна перебралась из хозяйского особняка в дом своей сестры и Варю забрала с собой, подальше от склок и скандалов мачехи.

Местные мальчишки, игравшие на улице в орлянку, показали следователю дом, где поселилась ведерниковская дочка.

Большая, добротная деревянная изба с просторным двором казалась ухоженной и заботливо обустроенной. Во всем чувствовался достаток и крепкая хозяйская рука.

Варвара в простом черном платье, поверх которого была накинута меховая кацавейка, и темном, по-деревенски повязанном платке, кормила во дворе кур.

— Цыпа, цыпа, цыпа, — монотонно повторяла она, разбрасывая вокруг себя пшено. Целая стая пеструшек, толкая друг друга, жадно клевала крупу.

— Здравствуйте, Варвара Савельевна! — Колычев вежливо прикоснулся к козырьку фуражки, глядя на девушку из-за низкого заборчика. Трудно было узнать в этой птичнице красивую, элегантную и заносчивую наследницу миллионера.

— Дмитрий Степанович? Здравствуйте, — Варвара заметно смутилась. Колычев заметил, что сонное оцепенение, сковывающее девушку со дня гибели отца, наконец отпустило Варвару.

— Вы к нам по делу, господин следователь? Проходите. Вон там калитка, я задвижку вам отопру.

Варя с трудом выбралась из кучи кур, возбужденных щедрым угощением. С крыльца дома уже спускалась Саввишна, заметившая гостя через окно.

— Батюшка, Дмитрий Степанович, неужто вы опять допрос с Вареньки снимать хотите? Пожалели бы вы девку, ей-Богу, только-только отходить она стала, только в ум вошла после батюшкиной-то смерти…

— Нет-нет, не волнуйтесь, я зашел просто поговорить.

— Вроде как в гости, проведать? Ну тогда милости просим, спасибо за заботу. Я сейчас самоварчик поставлю.

— Не беспокойтесь, пожалуйста!

Но Саввишна уже понеслась хлопотать.

— Убийца вашего отца арестована. Ваша мачеха, — Дмитрий не успел договорить. Варвара перебила его:

— Мне уже все известно. Об этом вчера говорил весь город. Ко мне без конца приходят люди с этой новостью, и у меня уже нет сил слушать…

Все-таки Варя осталась собой, от этого никуда не денешься.

— Я всегда знала, что она — настоящая змея, жаль, что отец не поверил мне и не понял этого.

— Собственно говоря, я пришел поговорить с вами не о Волгиной, а о вашем отце, вернее, о его деле. Простите, что берусь вам советовать, но дело вашего отца пропадет без хозяйской руки. Рухнет все, чему он отдал жизнь.

— Он отдал жизнь этой гадине Волгиной.

— Варя, вы же понимаете, о чем я говорю. Сколько людей потеряет работу — в мастерских, на заводе, на электростанции, на пароходах Ведерникова, в магазинах… Город так и останется без железной дороги… А как будут существовать без вашей помощи больница, гимназия, богадельня, в конце концов? Бедные старухи из богадельни начнут голодать. Возвращайтесь домой, Варя. Только вы сможете не допустить гибели фамильного дела Ведерниковых. Представляете, как было бы обидно вашему отцу, если бы он мог представить, что его дело пойдет прахом? Возвращайтесь домой, Варя!

— Я не смогу больше жить в том доме…

— Варя, ведь отец купил особняк и обустроил его для вас. Там столько связано с его памятью…

— Там все пропахло этой мерзкой тварью, ее отвратительными духами, ее раскаленными щипцами для волос, ее дурацкими пикулями…